Вода к воде. Йохевед Дабакарова
продолжали.
Во второй комнате Марин нарисовал на стенах водоросли, а у самого пола – ракушки и камни в чистом песке. Крошечные пузырьки воздуха поднимались со дна и стремились к потолку, с которого в глубину робко пробивались лучи света.
Тумбочка из полого внутри бревна идеально вписалась между кроватью и шкафом – пока теоретическим. Пелагея всадила занозу себе в указательный палец, но её быстро залечила солёная вода.
По небу, которым стали голубые стены, полетели нарисованные чайки. Рыбу, которую одна из них держала в клюве, Марин срисовал с их ужина.
А следующим утром, глядя на море и чувствуя прохладный бриз на лице, он спросил:
– Думаешь, будет так же, как в прошлый раз?
Пелагея ответила, как умела: честно.
– Думаю, они все одинаковые.
Первый месяц подходил к концу – ремонт тоже. Они снова пошли на пляж вдвоём: плавали, загорали, ловили рыбу руками (удочки им всё ещё были неподвластны), а ещё искали птичьи перья, обкатанные волнами стёкла от бутылок и прочий мусор, превращённый морем в сокровища. В конце дня, счастливые и все в песке, они собирали из этих вещей украшения.
Гирлянда из бутылочных пробок, ракушек всех размеров и перьев растянулась под потолком. Камни и стёкла они сложили в прозрачные вазы вместе с кусочками коры и пивными крышками. Когда на них светило солнце, лучи отражались на стенах всеми цветами радуги.
Пелагея сделала полки в шкафу из рыболовных снедей, а Марин нашёл на барахолке ковёр и шторы.
Они закончили.
***
Галине Матвеевне пришлось выглянуть в подъезд и убедиться, что это точно её квартира.
Ничто в этой совершенно новой яркой двушке не напоминало её бесцветное жильё, в котором после каждого нового съёмщика она находила сигаретные бычки по углам. Даже в ванной не пропадало общее настроение: разноцветная мозаика была похожа на песок на морском дне, а на нескольких кусочках красовались морские коньки. Из ночлежки для студентов и алкоголиков это место превратилось в квартиру для медового месяца и для семей с детьми… Коммерческие возможности зароились у Галины Матвеевны в голове.
И на всё это у них ушло всего двадцать восемь дней.
Жильцы с довольными лицами стояли у старенького, оставшегося с прошлых времён дивана. На нём теперь лежал очаровательный тёмно-синий вязаный плед.
Галина Матвеевна глубоко вдохнула и медленно выдохнула, как её когда-то учили на мастер-классе по медитации – ерунда полнейшая, зато как здорово об этом рассказывать. Она расправила спину и сложила руки в замок перед собой. Да, это лучше, чем она думала, но от плана она всё равно решила не отклоняться.
– Недурно, – сказала она, – очень недурно.
Марин и Пелагея заулыбались. Что-то было не так в их улыбках, что-то не так… Может быть, зубы. Слишком острые. И чем только молодёжи не угодили нормальные стоматологи?
– Что ж, – сказала Галина Матвеевна. – Сколько ещё вы хотите здесь прожить?
– Месяц