На всех дорогах мгла. Александр Накул
домыслом «как сообщают эксперты», «источник, пожелавший остаться неизвестным, сказал» или «возможно», на худой конец. Чтобы даже если кто и обидится, сразу поняли: судиться бесполезно, газета ничего не утверждает, она просто пересказывает и информирует.
Источник сказал что-то не то? Ну, значит такой неудачный источник попался. Если не нравится – попробуйте поискать другие источники.
Здесь, на открытом просторе, иногда поднимался ветер, бросался в лицо – но это даже не раздражало, а только бодрило и вдохновляло на свежие мысли.
Он подошел к воротам. Ворота заперты, будки охранника не видно. Звонка тоже нет.
Возможно, есть какой-то другой вход к этим домикам, где творят олимпийский резерв. Но искать правильный вход не хотелось.
Конечно, в том возрасте и с той неуемной энергией, что клокотала в нем до Афганистана, он бы просто перелез – тут усилий секунд на пятнадцать. В конце концов, откуда-то же узнал Лобанович о том, что здесь кто-то умер. А значит, его здесь ждут.
А даже если не ждут – прогонять не посмеют. Тренируют люди его поколения, люди, чье шестнадцатилетие выпало еще на ту сторону от распада Союза. Такие, как он не раз уже убеждался, пока еще боялись прессы, чуяли дыхание смертоносного холода, который стоял за разносом кого-нибудь в «Правде». Свежая пресса неспроста пахла свинцом. И все помнили, что даже самый влиятельный и партийный чиновник на месте – не больше, чем муха, потому что и его всегда можно прихлопнуть газетой.
Черский посмотрел в небо над воротами, словно ожидая увидеть там какое-то чудо.
И чудо случилось.
Едва заметная калитка в воротах открылась, и оттуда вышел Садовский – в униформе участкового и со снегом на милицейской фуражке.
Черский так и замер, пораженный, не в силах ни отвести взгляд, ни заговорить с бывшим сослуживцем.
Но Садовский тоже его заметил – и сразу сообразил, как поступать. Этот мордатый и суровый выкормыш самых криминальных дворов центрального района всегда быстро соображал, пусть и не всегда точно.
– Здравия желаю, товарищ артиллерист, – произнес он и сделал вид, что улыбается. Сам вид его милицейской униформы, несмотря на невысокий чин, невольно заставлял вытянуться, как учили.
– И я тоже рад тебя видеть, – ответил Черский.
– Зачем пришел в такую даль и в такой день?
Журналист решил не пытаться что-то скрыть от бывшего сослуживца.
– Я думаю, за тем же, что и ты. Тут кто-то умер, и обстоятельства подозрительные.
– Хороший у тебя нюх. Пошли со мной, узнаешь подробности.
– Я хотел опросить тех, кто тренирует.
– Они тебе ничего толкового не расскажут. Пошли!
* * *
Место, в которое его завел Садовский, стояло между берегом и целым кварталом бетонных многоэтажек. Здесь берег был уже открыт, на топком спуске чернели ажурные скелеты каких-то зарослей, а чуть дальше вмерзли в лед лохматые тростники.
Архитектура