На всех дорогах мгла. Александр Накул
было бы безопасней… Берется патрон, вытаскивается пуля, порох высыпается, а потом суют туда, наоборот, трассирующую. И если надо прикурить, кладут патрон на землю и камнем по нему. Потом от этого фейерверка прикуривают, пока не догорел. Красиво… А потом кто-то обязательная перепутает и сунет под камень МДЗ, красненькую такую.
– Что такое МДЗ?
– Разрывная, мгновенного действия, зажигательная.
– Ой-ой…
– Угу! Один удар камнем – и всему отряду, считай, дал прикурить. Руки уже нет, головы иногда тоже. Вот тебе и двухсотый, и даже не в бою. Попутно происходит демаскировка оперативной группы…
– Да, дурость – оружие страшное, – Нэнэ поежилась и опять посмотрела в теперь уже опустевшую тарелку.
– Вот говорят, что главное – человек, – продолжал Черский. – Что ничего не надо – ни коммунизма, ни патриотизма, ни религии какой-нибудь. Просто надо верить в человека и заботиться о нем. Но что ты будешь делать, если этот человек – сам себе враг? Если не желает он о себе заботиться?
– Тогда беда!
– Это же настоящая проблема, тут одним гуманизмом не отбрехаться, – афганец говорил все быстрее и яростней. – Сначала говорят, что все люди братья, а потом выясняется, что Каин и Авель вроде бы тоже братья, а вот оно как у них закончилось! Каждый человек – бесценен, но как быть, если два человека жить друг другу не дают? Если, пока один ходит по земле, другому жизни нет и быть не может? Какое право один бесценный человек имеет портить жизнь другому, такому же бесценному? Молчит гуманизм, не дает ответа. Проблема же не в том, что те, кто воевал в непопулярной войне, тоже люди и все такое. Мы и так знаем, что они люди, а не коты или медведи. Проблема в том, что это опасные люди. И надо искать способы, как привести эту опасность в меридиан. Потому что мы опасны даже для самих себя.
– И какой же способ нашло государство?
– Самый оригинальный: оно развалилось. И теперь каждый из нас сам ищет выход. В первые годы совсем тяжело было. Особенно тем, кто уезжал из одной страны, а приехал, получается, в другую.
– Еще когда я в старших классах училась, были всякие слухи про афганцев, – заметила девушка, – что они в криминал идут.
– Ну не все в криминал идут. Некоторые, как ты можешь видеть, идут в журналистику.
– Ты – исключение.
– По-разному все устраиваются. Просто люди не хотят понять, что сейчас много кто идет в криминал. И они сами пойдут в криминал, когда прижмет или когда шанс выпадет. Вот и чертят вокруг себя круг, как Хома Брут у того самого Гоголя, раз мы на бульваре его имени. В криминал идут одни отбросы, одни инородцы, одни афганцы. Кто угодно, но не мои дети. Кто угодно, только не я.
– Я не думаю, что все так просто.
– А вот подумай, чисто как женщина, и ответь: почему девушки в проститутки идут?
– Ну, все по-разному…
– Потому что деньги легкие и быстро, – с уверенностью произнес Черский. – Как и в любом криминале. На