Далекое море. Кон Джиён
человеком очень даже умным и начитанным. И если бы не чрезмерное любование своей внешностью и временами напирающее буром неистовое упрямство, она была бы поистине золотой бабушкой, с которой есть о чем побеседовать, вот как сейчас. Однако продолжи они эту тему, уже очень скоро разговор непременно зашел бы о третьей и четвертой супругах Хемингуэя. Порой казалось, что мама к ним ревнует, потому как всякий раз при упоминании о Хемингуэе или Германе Гессе она обрушивалась на них с яростной критикой за частую смену спутниц жизни. Так что следовало срочно переменить тему.
– Он ведь там написал «Прощай, оружие!», верно?
– Скорей всего, да. Когда мы с вашим отцом были помоложе, все кругом твердили, что я похожа на Дженнифер Джонс из этого фильма… К слову сказать, талия у меня тогда была около пятидесяти шести сантиметров.
Слава богу, что удалось увести беседу в другое русло, прежде чем начался подсчет количества браков и жен Хемингуэя и Гессе.
– Хочешь риса? Можно добавить в рамён. Обжигающая лапша и холодный рис просто созданы друг для друга! – вступила сестра, кажется пытаясь разрядить атмосферу.
– Не-е, – отозвалась она, первой опустив палочки на стол.
Мать же продолжала:
– Прям беда с этим весом – постоянно набираю… Но риса мне все-таки дай. Давненько лапшой не баловалась – аж слюнки побежали… Калорий, правда, в ней ого-го!
Они с сестрой, которая уже успела подсуетиться с рисом, переглянулись. Как бы там ни было, сегодня ее первый день в Нью-Джерси. «И что ни говори, мама есть мама… к тому же еще не прошло и часа с момента их встречи после продолжительной разлуки. Так что пока рано заводиться», – пыталась успокоить она себя.
Нынче не как раньше: все эти пять лет они постоянно обменивались короткими сообщениями и новостями, частенько общаясь по видеосвязи, а потому, несмотря на долгое расставание, обсуждать им было особо нечего. Однако стоило после обеда вернуться из школы племяннице Джени, как сразу стало понятно, насколько натянуто-неловким было воссоединение их троицы – матери и двух сестер. Лишь с появлением Джени заструилась искренняя радость от долгожданной встречи. Тиканье часов, до этого беспардонно вклинивавшееся в их разговор, вдруг сошло на нет, и обстановка в доме заметно оживилась.
Джени была начинающей балериной и готовилась к поступлению в колледж. Сестра всегда переживала, что дочке не удастся конкурировать с местными девочками, чьи ноги на пядь длиннее азиатских, но та за последние несколько лет успела сильно вытянуться – и сейчас перед ними в гостиной стояла удивительно изящная девушка. Ее густые блестящие волосы до середины спины не свисали, а буквально низвергались водопадом черных прядей – неизменная примета юности, а ноги (видимо, благодаря бабушке) были длинными и стройными. Не азиатка и не европейка, она казалась каким-то новым подвидом хомо сапиенс.
– Вот это да, наша Джени по красоте перещеголяет даже Ким Ёну!
Сияющая улыбкой Джени оказалась в ее объятиях.