Пожар Саниры. Эд Данилюк
слышались приглушённые звуки песнопений и музыки. Жрицы проводили обряд, стараясь заученными словами и ритуальными жестами заглушить свой ужас.
Тотара вздохнул и мягко, будто прося прощения, произнёс:
– Трудно пережить подобное. Даже когда это предание города сёстрам-богиням, всё равно наворачиваются слёзы, и сердце будто разрывается на части. Все понимают, что это неизбежно, но всё же… Я слышал, люди даже умирают от горя. А пожар…
Чёрная ворона опустилась перед Санирой. Совершенно не боясь, она важно зашагала по бревну, что-то выискивая в саже.
– Воронья развелось… – сказал старик. Потом добавил: – Вообще, всё идёт как-то не так. Зимы всё холоднее. Урожая всё меньше. Люди болеют чаще. Теперь вот и Город сгорел…
Санира вновь коснулся обеими руками своей макушки, на этот раз чтобы отогнать переносимое воронами дыхание зловещей богини птиц. Мысли, однако, были заняты другим, и пришлось повторить жест.
Звуки музыки усилились. Из-за изгиба холма появились три женщины в церемониальных накидках. Они просили богинь сгоревших домов не гневаться. Пели жрицы на языке древних времён, и слова часто были непонятны. Горожане, до того безучастно сидевшие во дворах, стали медленно подтягиваться к улице.
Залаяли собаки. Они тоже были напуганы случившимся, и священная процессия дала им повод выразить своё смятение. С каким надрывом они бы воззвали к богиням, если бы могли осознать, что сегодня днём большинство из них было бы принесено в жертву! Удивительно: пожар уничтожил Город, но спас собак…
– Детей всё меньше, – Тотара тоже глядел в сторону жриц и уходить не торопился. – Раньше в каждом доме бегало с тринадцатьраз. Теперь, бывает, ни одного.
Юноша спрыгнул на землю, не глядя, не примеряясь, не обращая внимания на то, что прыгает с высоты больше своего роста. Мягко приземлился, легко выпрямился. Посмотрел на Тотару:
– Что с нами будет? Чем мы так прогневали сестёр-богинь? Что они с нами делают?
Сосед пожал плечами. Потом вздохнул:
– Не знаю… – Хлопнул Саниру по плечу и невесело улыбнулся. – Знаешь, за свою жизнь я много раз думал, что случилось непоправимое, что жизнь закончилась, что дальнейшее существование невозможно… – он посмотрел на юношу и покачал головой. – Потом каждый раз всё налаживалось.
Санира хмыкнул. Как может наладиться, когда сами сёстры-богини ополчились против людей!
Тотара пожал плечами, заковылял к своему дому. Обернулся и добавил:
– Ты подумай вот о чём. Может, легче станет. Сегодня в полдень мы бы всё равно Город сожгли…
Дом Ленари
Над всё ещё существующим порогом уже несуществующего дома стояла на коленях Ленари. Она тихо пела, обращаясь к глиняной фигурке богини-Земли. Бабушка просила высшее существо о милости и благосклонности, но мысли старухи разлетались по оврагам неуверенности. Никто не знал, что теперь произойдёт с жителями Города, и страх мешал, сковывал, застилал глаза.
Неподалёку Санира и мужчина одной из его тёток, Донира, сооружали