Двенадцать ступенек в ад. Борис Дмитриевич Дрозд
были разосланы по всем регионам СССР.
Москва требовала уложиться в пять дней. Понятно, что это было репетицией, подготовкой центра к чему-то большему, масштабному. И понятно, что уложиться в пять дней было немыслимо.
В этой же директиве говорилось и о подготовке мест массовых захоронений будущих казненных «антисоветских элементов».
Дерибас звонком вызвал секретаршу и попросил ее соединить с Кессельманом.
– Семен Израилевич, ты читал новые телеграммы из центра? – спросил он его.
– Только что прочел, вот размышляю, – ответил Кессельман.
– Что ты об этом думаешь?
– Хлопот теперь не оберешься, крови будет много. Будем готовиться к худшему.
– Ты вот что, Семен Израилевич, поручи кому-нибудь по данным имеющейся в НКВД картотеки составить списки всех, кто состоит на учете из вернувшихся из мест заключения кулаков и уголовников.
– По уголовникам надо в милицию запрос делать, они ведут полный учет, а по вернувшимся из мест заключения на законном основании и по бежавшим из ссылок и поселений кулакам никакого целенаправленного учета нет, – отвечал ему Кессельман. – Не все по возвращении встают на учет как положено, многие отсиживаются, прячутся…
– Значит, так: отправь в милицию запрос на уголовников, пусть дадут сведения по ним, а по кулакам, значит, поручи ответственному оперативнику, пусть соотнесется с райотделами, а там пусть оперативники прошерстят свои районы, возьмут всех на учет и составят списки.
Не прошло и пяти минут после окончания разговора, как секретарша, просунув голову в дверь, спросила:
– Товарищ Птуха звонит, соединить?
Птуха – второй секретарь Далькрайкома. Вероятно, первый секретарь Варейкис поручил Птухе отработать приказ из центра и заниматься составлением списков врагов народа. Поздоровавшись, Птуха сразу же начал с места в карьер:
– Довожу до вашего сведения, товарищ Дерибас, что Далькрайкомом получена директива из Москвы за подписью товарищей Сталина и Молотова о подготовке к проведению массовой операции по репрессированию антисоветских элементов. Нужно…
– Знаю-знаю об этом! – с нетерпеливо перебил его Дерибас. – Работаем над этим, работаем!
– Когда вы сможете составить списки и подать на просмотр и обсуждение Далькрайкомом? Центр отпустил нам всего пять дней.
Дерибас как старожил края, знавший его, что называется, вдоль и поперек, сам исходивший пешком не одну сотню километров, побывавший во всех его уголках, кроме севера, ненавидел и презирал всю на сегодняшний день сложившуюся руководящую партийную верхушку Дальневосточного края, его первых лиц – Варейкиса, но в особенности Птуху, которого он за глаза называл «птахой» – этих «бабочек-однодневок», услужливых выскочек, готовых сваливать все сегодняшние неудачи в делах на предшественников, отрицать их дела и вклад в строительство края и доносить, доносить, доносить: и на вышестоящих, и на всех подряд, упреждая