Калейдоскоп. Рита Лурье
потерять интерес. Вероятно, он был не высокого мнения о пустоголовых патриотах, которыми сейчас кишила любая из прослоек общества, а полицейское управление куда более, чем слишком. И такие высказывания сыграли на то, чтобы списать Франца со счетов в качестве достойного соперника в споре.
А вот Франц, к несчастью, был противоположного мнения и быстро пришел к мысли, что Ланге имеет все шансы стать серьезным препятствием на пути к достижению цели. Он был умен. Но его ум и рациональность не мешали ему мыслить нетривиально и могли привести к правильным выводам. Какими бы фантастическими они не оказались.
Франц попытался успокоить себя, что свяжется с Гербертом и вместе они найдут способы решения наметившейся проблемы. Доктор Нойманн, в конце концов, на хорошем счету в полицейском управлении и с легкостью отыщет необходимые рычаги давления для того, чтобы занять пытливый ум рыжего комиссара другими важными вопросами, а на его место посадить пустоголового идиота, который не додумается связать две ниточки причинно-следственных связей даже если они будут маячить у него перед носом.
– Что вы, – отмер Ланге после некоторой паузы, пока каждый из них размышлял о чем-то своем, – ничуть не сомневаюсь. Да здравствует Рейх! – и все-таки понизив голос, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания, добавил, – хайль Гитлер.
– Хайль Гитлер, – эхом повторил за ним Франц, благодарный отцу за то, что давно научился не давиться словами горчащими на языке. И невольно бросил короткий взгляд в сторону фройляйн Леманн.
Она не могла слышать окончание их разговора с рыжим комиссаром, как, впрочем, и сам разговор, и вряд ли владела искусством чтения по губам. Но на мгновение Францу показалось, что брошенная им фраза заставила ее слегка нахмуриться и прикусить аккуратными зубами верхнюю губу, все еще изогнутую в улыбке. Улыбке, которая теперь казалась не искренней, а натянутой и искусственной.
Перед окончанием выступления Леманн Франц вышел из кабаре на улицу и без труда отыскал торговку цветами. Щедро наградив продрогшую на осеннем ветру женщину рейхсмарками, он обзавелся симпатичным букетом полевых цветов.
С этим подношением он заявился к кулисам заведения, где отыскал взглядом сияющую серебром платья Леманн. Однако, вопреки ожиданиям девушки, он направился к ее подруге-танцовщице и с торжественным видом вручил букет ей. Хрупкая брюнетка расплылась в улыбке. Она принялась неловко благодарить незнакомца, после убежала в свою гримерную, чтобы поставить цветы в вазу.
Конечно, Леманн не могла оставить подобное без внимания и даже решилась отказаться от выбранной ей тактики полного игнорирования существования Франца. Она решительно направилась к мужчине, грациозно цокая по полу невысокими каблуками простых черных туфель. Сияющая серебром, словно сотканная из звездного света. Такая же далекая и холодная.
– А я уже понадеялась, что вы все-таки не так плохо воспитаны и предпримете попытку извиниться за свое отвратительное