О поэзии и науке, о себе и других…. Владимир Захаров
тридцати шести лет дом Михаила Львовича Левина был одним из центров интеллектуальной жизни Москвы, а он сам – нравственным и культурным ориентиром для членов интеллектуального сообщества, принадлежавших к нескольким поколениям. Два десятка членов этого сообщества оставили воспоминания об МЛ, собранные во второй части книги.
Среди них особенно выделяются воспоминания друзей детства Михаила Львовича – юриста М.И. Когана и известного киносценариста В.Л. Фрида, попавших в 1944 г. в лагеря по одному с ним делу, а также воспоминания еще одного друга детства – Е.Б. Пастернака, старшего сына поэта. Эти воспоминания, проникнутые самой искренней любовью к МЛ, охватывают почти полстолетия и читаются с не меньшим интересом, чем художественная проза лучшей пробы. Местами эта проза (когда речь идет о пресловутом «террористическом процессе») превращается почти в детективный роман. Эти воспоминания дают возможность почувствовать дух этих ушедших времен, ощутить стиль жизни высокого интеллигентного круга, вынужденного постоянно быть готовым к обороне, но не терявшего оптимизма и веры в нечто лучшее – не сейчас, так в будущем. В этом круге были приняты высокие нравственные стандарты, была развита взаимопомощь и взаимоподдержка, очень ценилась дружба. Весьма уважались ценности культуры, считалась абсолютно необходимой высокая образованность и эрудиция. Наука пользовалась здесь безусловным престижем, и даже намек на антинауку, вроде астрологии, был совершенно невозможен. Теперь, когда «начала разложения и разврата» (слова из воспоминаний Е.Б. Пастернака), можно сказать, торжествуют, когда общественный авторитет науки упал до нуля, а астрологические прогнозы публикуют в серьезных газетах, о той духовной обстановке можно вспоминать как о потерянном рае. И Михаил Левин был одной из самых светлых фигур в этом раю.
Это же грустное ощущение сохраняется и при переходе к чтению воспоминаний товарищей Михаила Львовича по занятию наукой – С.М. Рытова, М.В. Незлина, Г.В. Пермитина и других, вполне известных в научном сообществе людей. Из этих воспоминаний мы можем еще раз заключить, что несмотря на все ужасы времени, мы имели великую науку, расплескавшуюся сегодня тонким слоем по разным университетам мира. И данная книга – это реквием не только по М.Л. Левину, но и по «прекрасной эпохе» в истории нашей науки.
Четвертая часть книги является наболее интересной. Она содержит написанное Михаилом Львовичем лично – главным образом, в шуточных стихах и мемуарной прозе. М.Л. Левин был незаурядным литератором и мог бы стать знаменитым в этой области, если бы однажды сделал литературу главным для себя делом. У него были для этого все данные – блестящее владение стилем, наблюдательность, остроумие, ставшая легендарной литературная эрудиция. Но главным делом для МЛ стала наука, и собранное в книге литературное наследие Левина умещается на двухстах страницах. Этот объем мог бы быть много больше, если бы не трагические обстоятельства его жизни. Автор этих строк