Звёздные маяки. Василий Ершов
позавтракали. Пока я всё собирал, Сашка из шкафчика в отцовской комнате достал ружьё – предок наш охотой увлекался. Когда один ездил, когда с нашим дядькой на пару, а несколько раз даже нас брал. И мы даже по банкам постреляли тогда! А тут я, когда брата с оружием увидел, немного растерялся:
– Ты зачем, – спросил я, – папину двустволку достал? Он ведь строго-настрого запретил её трогать!
– Сам ты «двустволка»! – огрызнулся Сашка. – Это – «шотган», так все ружья в шутерах про зомби называются. Башкой своей подумай: по улицам толпы голодных мертвецов бродят, а ты с голым задом за батей намылился? Да тебя вмиг схарчат! Вот увидишь, найдём батю, так он нам ещё сам спасибо скажет за то, что огнестрел догадались взять. И да, зови меня теперь Эш Уильямс. Эх, сделать бы обрез…
Квартиру я, когда уходили, всё же запер. Мало ли? Убедились, что на лестнице никого, и стали спускаться вниз: Сашка впереди с шотганом наперевес, я – на тылах, со всё той же фартовой сковородкой. Братец на ней даже крестик нацарапать успел – то есть на счету у сковороды один фраг. Вышли из подъезда и сразу же вляпались в… пардон, в происходящее: дед Перегар насмерть схватился с каким-то зомби. Дед был пьяным, зомби – злобным. В общем, силы были примерно равны. Наверное, до нашего появления Перегар отмахивался от мертвечины авоськой с бутылками, поскольку теперь они перетягивали эту авоську, как канат на школьных соревнованиях. Зомби хотел вытащить застрявшие пальцы из ячеек авоськи, её хозяин не хотел отдавать заветную тару. Не успели мы ничего сделать, как авоська с треском разорвалась надвое. Бутылки, блестящим косяком пролетев над нашими головами, живописно раздолбались об асфальт. Ой-ёй-ёй! У деда сделался такой вид, будто на его глазах Ленина из мавзолея выселили! И дальше произошло немыслимое: Перегар, не отличавшийся ни ростом, ни силой, а совсем даже наоборот, так с размаху зарядил зомби кулаком в челюсть, что этот зомби навернул сальто назад, как заправский гимнаст, и смачно шлёпнулся на тротуар. Перегар же на ватных ногах подбрёл к месту гибели своих бутылей, опустился на колени и – не поверите! – зарыдал.
– Поди проверь, что с ним, – скомандовал Сашка, а сам водит мушкой туда-сюда – угрозы, значит, выискивает.
Я подошёл к деду и тронул его за плечо. А ему хоть бы хны: сидит себе, погибшее зелье оплакивает. Тогда я его уже основательно так потряс; он на меня мутными глазами уставился и сказал:
– Отзынь, малой. Не вишь, горе у меня?!
– Дед, не узнаёшь, что ли? Это ж я, Витька из второго подъезда!
Перегар всмотрелся в меня внимательней, печально улыбнулся, слёзы по лицу кулаком размазал:
– А, Ви-итька. Ик! Ясен пень, узнал, как же…
Я его за плечо потянул:
– Деда, валить надо. Зомби кругом. Сейчас и этот оклемается.
– Не скоро он оклемается. У меня в армейке разряд по боксу был – ик! – в лёгком весе.
Я на брата посмотрел, а тот плечами только пожимает: мол, разбирайся сам, только резче. А дед – на своей волне:
– А лучше