Звёздные маяки. Василий Ершов
тральщик направляет астероид в гравитационную ловушку, затем отцепляется, двигатели переводятся на реверс, и корабль резко сходит с курса. Вуаля: добыча по инерции летит прямо в расставленные для него сети. Миссия тральщика выполнена.
Пожалуй, самые лёгкие обязанности у тралопера-торов и астрогеолога: они действуют до и непосредственно в момент ловли. Остальное время полёта они отлёживаются в анабиозных камерах либо выполняют несложные вахтенные обязанности. Самая сложная задача – на мне, и я сейчас не шучу и не хвастаюсь (разве что самую малость). Я смотрю за курсом и пространством, корректирую маршрут, отслеживаю траектории возможных угроз, ищу гравитационные аномалин. Не отвлечёшься ни на минуту! Даже во время ручного управления, когда шкипер маневрирует, я его направляю, страхую, высчитываю наилучшие варианты. В открытом космосе корабль может вести автопилот, и у шкипера не так много полётной работы. Зато у меня – хоть отбавляй. Правда, Дженкинс, как старший по званию, несёт ответственность за имущество и экипаж… Словом, из шести человек офицерский чин есть только у него и у меня. Соответственно, и премиальные у нас самые высокие. Впрочем, по-другому и быть не может: поди поуправляй таким судном, как «Аюма»! Навигационные системы и компьютеры, конечно, стоят современные, но это всё равно что на средневековый парусник радиолокатор поставить…
Сейчас пролетаем мимо Марса, всего-то в четырнадцати тысячах километров над поверхностью. Не буду лукавить – специально так рассчитал наш гравитационный маневр. Впервые вижу его в натуре, и это… потрясающее зрелище, доложу я вам! Совсем не то, что на экранах и снимках. Ради таких картин стоит идти в космический флот! Но, сказать по правде, и грусть этот кирпичный шарик тоже навевает. Напоминает мне, где я и как далеко от Земли. И как одиноко тут, в космосе, особенно на одиночной вахте. Одиноко, тихо и печально. Странно: всю жизнь рвался сюда, на простор и свободу, а теперь… Я скучаю по вам, ребята. Скучаю по семье. Вот сейчас, сдав смену Расти, я не отправился сразу на боковую, в тесный анабиозный кубрик. Я сел писать это письмо.
Ладно, надо закругляться. «Аюма» в пути уже месяц, за кормой болтается двухсотметровый кусок железа, и через двадцать дней будем на орбите Земли. Сразу по прибытии постараюсь выбить небольшой отпуск – и рвану к вам. А пока что не скучайте, ребята. Передавайте привет всем домашним и соседям: маме, папе, тёте Шуре, дяде Гене, бабушке Хане, всему семейству Данильчек и господину Юсуфу из двадцать пятой квартиры. Для тебя, Соня, ответственное задание: приглядывай за малюткой Римом (по крайней мере, до тех пор, пока он не научится ходить). И, если кто-нибудь из вас случайно встретит Мелиссу, пусть ничего не говорит о письме. Я написал ей отдельно. Предвижу кривляния Сони, а потому грозно напоминаю: дразнить самого старшего брата и его невесту нехорошо. Без подарков можно остаться. Дождитесь, пока мы к вам сами приедем, и уж тогда отрывайтесь по полной.
Горячо