Мир сошёл с ума. Опять?! – 1. Игорь Сотников
застопорившийся в одном положении по одной лишь причине. Он тебя узнал и от нервного испуга застыл в умственном ступоре, в таком состоянии не имея никакой возможности перебить твою ставку.
А тебе этого только и нужно было. И ты, беспардонно и что-то в этом есть унизительное, тыча в лица всех этих достопочтенных лиц молотком аукционщика, как бы подспудно у них интересуешься: «Есть ли среди вас смельчак, кто бросит мне вызов?», добавляя при этом нескрытую угрозу: «Только не забывайте, что молоток в моих руках и я им умею как надо пользоваться». И естественно и благоразумно, что все эти лица из попечительского совета этого благотворительного мероприятия, решили с тобой не пререкаться и не портить тебе настроение. И даже единственный, кто мог тебе потенциально бросить вызов, принц Феодосий, и тот счёл, что всё того не стоит и он лучше помолчит в тряпочку, как ты ему порекомендовал это сделать, сунув кулак под нос.
– Ну а раз никто меня тут не урезонит, то картина моя. – Заявляешь ты, и жутким гулом удара молотка ставишь точку в этом аукционе, погружая в собственное окисление всю председательскую комиссию.
– И как теперь я понимаю, то ты был не забыт. – Без особого восторга и оптимистического настроя делает итоговый вывод Марфа Андреевна. И Терентий, что для него удивительно, вынужден с ней согласится. Правда, не без свойственного ему сумасбродного замечания. – Так что думаешь, и картину заберут?
– Боже ты мой! Нашёл о чём думать. – В сердцах выплеснула всё это Марфа Андреевна и бросилась на второй этаж, подальше от этого особого мышления Терентия. Кто всё равно ей вслед решит подумать, что она бросилась бежать не от него, а проверить, на месте ли злополучная картина, и заодно укорить её в том, что она так о нём недальновидно судит.
– Можешь не беспокоиться за картину, я её успел перепрятать. А вот куда? А ты подумай. – Расплывшись от осознания своей ловкости, Терентий многозначительно посмотрел куда-то сквозь спину Марфы Андреевны, не на радуясь теми заголовками газет, которые вышли по информационным следам этого злополучного для Феодосия вечера.
«На-ка, выкуси! И опять неудобный вопрос для нашего монаршего семейства», – так отличились оппозиционные партии из числа падл лейбористов, так уверенно и смело по ним прошёлся Феодосий, когда обратил внимание на заголовки вышедшей прессы.
«Чем ответит на эту экзистенциональную угрозу монархии в своём лице Феодосий?!», – а это уже задались к Феодосию вопросом его сторонники.
«Кто этот человек, сунувший дулю под нос Феодосию?!», – а это уже сам Феодосий хотел бы знать и он узнает, не будь он Феодосий. – А кто есть я? – ещё задался вопросом Феодосий, поняв, что ответ на этот вопрос будет решён через решение вопроса с этим негодяем, вырвавшим из его рук картину.
– Я так всё это дело не оставлю! – сжимая что есть силы бутылку из-под минеральной воды, – и у принцев бывают газы и горечь исступления по отношению к реальности,