Мир сошёл с ума. Опять?! – 1. Игорь Сотников
схемы, которые сопровождали информационный шум вокруг этого мероприятия по приобретению этой картины, то это дело второстепенное и куда без этого, когда доходы венценосных особ тоже благодаря инфляционным процессам снизились.
– Что уж тут поделаешь, – разводят свои липкие руки кровопийцы банкиры, оправдывая свои сверхдоходы, – таковы основополагающие, физические законы жизни. Коим подчинены, и мал, и стар, человек самой гнусной социализации и нечета ему венценосная особа. Все они подвержены давлению сил инфляционных процессов. И это к сожалению неизбежно и неотвратимо.
– Почему? – а вот непонимание Альбертом вот таких очевидных вещей, физических законов обесценивания жизни человека, по своей сути являющимся тем же жизненным процессом, ведущим человека к смерти, прямо обескураживает его доверенное лицо по ценным бумагам, Кузьму Продкова-Ротшильда, и найти в своей голове не могущего причин для объяснения себе и самому Альберту, откуда в нём такая анархическая арифметика взялась. Что же касается самого этого вопроса, то и здесь Кузьма, который Ротшильд, не может найти для себя доводов довести до сведения Альберта истинных причин вот такого кругооборота вещей и событий.
Он же не спрашивает, хоть когда-то и спрашивал, с чем связано вот такое мировоззрение его родителей на себя, уделивших только раз до жизни и в жизни к нему внимание, наделив вначале его правом на жизнь, а затем наградив таким, много каверзных вызывающих вопросов именем Кузьма. Уж совсем не похожим на имена их фамильного древа. Что даёт повод для его беспокойства в сторону легкомысленности взглядов, а затем поведение его благоверной матери, решившей вот таким кардинальным образом указать своему супругу на наличие у неё своего отдельного мнения и взглядов на их будущее. И бл*ь, Теодор Ротшильд, тридцать девятый из колена Ротшильдов Теодор, вынужден был, скрипя зубами, принять достойно право своей супруги на своё мнение, хоть оно и несло измену всему его прежнему мировоззрению.
Но Теодор не был бы Теодором Ротшильдом, если не внёс свою поправку в это утверждаемое своей легкомысленной супругой будущее. И эта его поправка относилась к имени отпрыска личного мнения Анны Ротшильд, супруги Теодора, в девичестве Морозовой Анны Савовны.
– Тогдась нарекаю его Кузьмой. Как ты того и хотела, Анна на шее. – Вот такой фортель выкинул с именем своего наследника всех своих жизненных утверждений Теодор Ротшильд. В данном случае видимо слишком замудрив в своей изощрённой на месть изобретательности, что на него отчего-то все косо смотрели, когда в его присутствии представляли Кузьму. Начав при этом хмурить лбы и задаваться вопросами: Откуда такое поветрие у Теодора обретать своё будущее с восточным соседом.
Но как буквально скоро, через оффшорные эмитенты новостной политики узрело в движение мысли, то Теодор, как это было на него похоже, вновь всех опередил дальновидностью своих взглядов на будущее, связав его и свои капиталы с востоком. И теперь