Мир сошёл с ума. Опять?! – 1. Игорь Сотников
по непредвзятому, но субъективному мнению Феодосия, выраженному в гримасе лёгкого непонимания и больше, конечно, недоумения, то этот маляр Малевич, водит его за нос всеми этими фантастическими байками о каком-то там портале. И этого сукина сына не мешает проучить за такую его дерзость. Хотя…Во всём этом что-то такое есть. Перспектива выставить дураками весь такой не толерантный, белый свет. – Среди дураков живётся как-то лучше и вольготней. – Всё за всех решил Феодосий, глядя сквозь поверхность этой работы Малевича-некст в ближайшее будущее некоторый известных для него особ. И надо же, какая вдруг мысль поразила Феодосия, при взгляде в это окно возможной реалистичности. – А ведь это и в самом деле в своём роде портал. Его надо уметь только правильно применять, и уметь в него видеть.
– В таких сложный и неоднозначных делах, как мерить искусство (какой мерой отмеришь, такой и сам будешь мериться), я не могу полагаться только на одного себя. – Возвращаясь к Малевичу-некст, обращается к нему Феодосий. – Я считаю необходимым привлечь к этому делу специалистов. И чтобы определить настоящую ценность твоего произведения, его нужно выставить на аукцион.
– На аукцион? – нервно переспросил Малевич-некст, почему-то своим ушам не поверив.
– А что тебя в этом не устраивает? – переспрашивает Феодосий, выказывая в себе непонимание такой привередливости современных художников, отчего-то требующих для себя эксклюзивного показа, не хотят они отчего-то настоящей конкурентной борьбы за внимание к своим работам, которую даёт аукцион. Им подавай сразу личные выставки в самых известных галереях. Нет уж, ты вначале пройти горловину борьбы за свою выживаемость и ценность на аукционе, а затем мы посмотрим в каких галереях на тебя смотреть.
– Вы сами знаете, какая там есть предвзятость к новичкам и конъюнктура. – Аргументирует свою озабоченность Малевич-некст.
– Ладно, я пойду тебе навстречу и через свои средства связи и информации доведу до сведения глубинных участников аукциона, что я имею покупательский интерес к тебе и твоим работам. – Говорит Феодосий. А вот это уже другое дело для Малевича-некст, расплывшегося в улыбке при взгляде на такое своё светлое будущее.
А вот у Феодосия не такой благожелательный взгляд на будущее Малевича-некст, и в нём просматривается некая придирчивая критичность через его подслеповатый прищур, обращённый прямо в душу Малевича-некст, пытающегося быть не полностью честным со своим сюзереном Феодосием, кто ему дал всё, а он этого, падла, не ценит, скрывая свой прямой взгляд под толстым стеклом своих очков. И Феодосий так себя участливо к Малевичу-некст проявил не потому, что Феодосий считал, что у человека его уровня должен быть обязательно какой-нибудь либеральный бзик, – благотворитель из меня никудышный, меценат так себе, что касается милосердия, то вы что, ржёте, посмотрите на меня, и разве с таким хлебалом можно желать добра, – а потому, что итак иногда надо, и его выбор после долгих раздумий фокус-группы пал на