Мир сошёл с ума. Опять?! – 1. Игорь Сотников
отца, где под огромным вопросом определение его отца. О том ли отце говорим мы, когда вспоминаем отца Феодосия второго, чья схожесть с известным всем отцом, имеется только в имени.
А если рассмотреть другие родовые черты, и не только в физическом плане, то у Феодосия второго нет ничего общего и основного от Феодосия первого. И приводить в качестве основного аргумента такой природной несправедливости и аномальности то, что природа отдыхает на детях своих отцов, конечно, можно, но это всё равно ничего не исправит и такая демонстрация своей решимости идти до конца своего отца в схватке за своё право на престолонаследие, ещё не другое доказательство своего генетического кода, как у монаршего отца.
Но сейчас разговор не идёт о родословной Феодосия второго, где эта тема шибко интересует оппозицию, и как Феодосий понимает, то всю эту оппозицию к себе подкармливает инсайдами, его, теперь, да и ранее под большим сомнением, единокровный брат Альберт, а сейчас к Феодосию, итак уже задёрганному связанным со встречей с Терентием событием по пути к этому замку, где проводился аукцион, вдруг и с какой это ещё стати появились вопросы у Григория. Умело пользующегося тем, что Феодосий на публике слывёт большим либералом, хоть и эксцентричным, и он мимо тебя, малая зрительная симпатия и отождествление хоть какого-то интереса к твоей персоне у природы и начал разума человека, не пройдёт, поворотив в презрении нос.
И Григорий невероятно по хамски и нагло тычет своим длинным носом в неизвестную покуда для Феодосия сторону, и смеет, не просто у того интересоваться о чём-то, а он прямо-таки требует от Феодосия объяснений тому, чему он видите ли не видит объяснений. А с какой стати Феодосий обязан кому-то что-либо объяснять, если твоя природа изначально тебе всё объяснила на твой собственный счёт, наделив тебя с избытком дебилизмом.
Но что поделаешь, времена нынче снисходительны к такого рода людям, с особенностями своего мышления, и Феодосий не будет кичиться тем, что в нём есть, а вот в Григории этого никогда по смыслу задуманного на его счёт природой не будет и можешь даже не мечтать в революционных фантазиях, и он, так уж и быть, уделит толику своего драгоценнейшего времени Григорию и тому, что он ещё тут не понял.
А судя по направлению его носа, то Григорий совсем уж дурак дураком (что для художника экспрессиониста не только спасение его души и тела от негативных очень взглядов публики на такое его типа искусство, но и протеже его творений в мир искусства), если его ставит в ступор непонимания своя собственная же картина, выставленная на специальной смотровой площадке для всеобщего обозрения и оценки эстетами и искусствоведами.
И вот что не может понять в самом деле Григорий, глядя на своё творение, как в первый раз видит, то не совсем ясно, но только с первого на него взгляда. Хотя это совершенно не сложно представить и в случаях с работами экспрессионистов, такое сплошь и рядом случается. Из-за специфики своих работ, не с первого взгляда могут узнать, а затем