Вкус стеклянной крови. Джеймс Карден
ещё ярче, чем днём.
В буйстве этого праздного света Ильтон оставил своего верного помощника в их кабинете одного – собирать в кучу все мысли за прошедший день, составлять карту показаний и улик, в том числе тех, что прибыли с другими жертвами. Опрос немногочисленных свидетелей с других мест обнаружения статуй он также оставил на него, пока сами статуи перенаправлялись в лабораторию. По городу к вечеру этого отвратительного дня насчитывали уже пятёрку самых различных людей, превращённых волей злого магического рока в предмет современного искусства. Пока что не было понятно ровным счётом ничего.
Уставший Рейнхард уже предвещал за последней офисной чашкой кофе, что на утро газеты начнут пестрить заголовками об этой «стеклянной эпидемии», что счёт статуй перейдёт на десятки, а в самых желтушных и вовсе на сотни. Обвинять будут всех подряд: корпорации и их ужасные эксперименты или же отвратительные рабочие условия на магическом производстве, правительство – понося каждый его департамент вместе и по раздельности, особенно вменяя магическому следствию, что то сидит в своих кабинетах и ждёт, пока виновные сами сдадутся, – банды рабочих кварталов, профсоюзы, кармерийских шпионов, нидов иммигрантов и безумных магов, что вышли из-под контроля и уже не боятся творить свои зверства прямо средь бела дня.
– Клянусь, если «Правда Гарона» завтра подкинет мне под дверь выпуск со мной на обложке, я убью Элин в первый же день после увольнения. И, как офицер, застрелюсь в объятиях задушенной проститутки… – ворчал себе под нос Ильтон, петляя по переулкам старого города и ища глазами хоть какую-то грязь.
В самой цивилизованной части города было слишком чисто. Будто только что прямо по мостовой прошла колонна пожарных с новейшими представителями маго-техники, так, что просадили на дороги столько мыла, сколько весь город тратит на себя в год. Как назло, оберсекретарь был в схожем положении: после процедуры стерилизации в лаборатории он чувствовал себя до безумия чистым, что практически пугало. Всё это вопило о том, что из одежды следует выпрыгнуть в эту же секунду и помчаться нагишом и босым вдоль каменных улиц навстречу неряшливой свободе.
Однако ворчать и сетовать на собственную чистоту Ильтон желал совершенно по иной причине. Весь его костюм сейчас показывал миру, кто он: штатный оберсекретарь, полицейский, слуга закона, одетый с иголочки за деньги налогоплательщиков этого славного города и его агломерации. А этот факт был последним, который шатен хотел показывать миру здесь и сейчас, особенно пока шёл к месту, на которое ему указала та самая ненавидимая сейчас Элин. На задворках городской жизни его ждал паб «Драконья Голова» – полный слухов и возможных источников оперативной информации, которую потом ещё придётся как-то приписывать к официальному делу.
Заскочив к себе домой, пускай это и было не совсем по пути, Ильтон смог собрать себе хоть какой-то наряд, достойный злачных улиц. Привычный мундир сменила рабочая рубаха, брюки утратили свежесть и сбросили