Высота: Реальная история борьбы за свое дело, честное имя и любовь. Дмитрий Сергеевич Лохов
он прибыл, октябрь куда холоднее, чем в Москве.
Дмитрий напрягается – вдруг рядом обнаружится другое знакомое лицо, красное, с усами в стиле маршала Буденного.
Но нет, секретарша директора по производству не обманула Лешку – на нового «атамана» Белогорской фабрики, выскочившего как черт из табакерки, не успели оформить документы, и он прибывает на защиту квартальной программы завтра.
Скорик видит Дмитрия и вздрагивает, глаза за стеклами очков бегают туда-сюда.
– Привет, Иосиф, – говорит тот, шагая навстречу и протягивая руку. – Есть разговор.
– Э-э-э, нет, ну, я не могу… – Пожатие вялое, будто тебе сунули не мужскую ладонь, а готовую издохнуть медузу. – Я очень тороплюсь… Меня ждет такси, мнэ-э, и в РТТГ ждут…
– Конечно. Сейчас. – Дмитрий не спешит ослаблять хватку. – Такси давай отменяй. Начальство подождет, и та чепушня, ради которой ты приехал, только в четыре часа начнется. Тряпка ты или кто?
Скорик мнется, переступает с ноги на ногу, кривится, словно от боли:
– Ты же понимаешь, что меня уроют, если только узнают… Безопасники съедят! Темечкин вообще… э-э-э, с калом смешает!
– Поэтому я тебя здесь и встретил, – говорит Дмитрий. – Подальше от всех этих. Пойдем, кофе выпьем… хотя я, пожалуй, пообедаю.
Скорик понуро бредет следом, точно обреченный на заклание долговязый агнец. Несмотря на дорогой костюм, начищенные туфли и все прочее, он мало напоминает успешного менеджера из провинции, прилетевшего в командировку. Они занимают угловой столик в стейк-хаусе с англоязычным названием, некоторое время изучают меню.
– Средней прожарки можете сделать? – спрашивает Дмитрий, когда подходит девочка-официантка явно из Средней Азии, и постукивает пальцем по странице, где изображен огромный пласт розового мяса.
Кормежка в аэропортах – особый вид издевательства над людьми, дорого безумно и при этом плохо и невкусно.
Официантка кивает.
– А это точно мраморная говядина? – уточняет Скорик и получает такой же кивок. – Ладно, давайте, еще салат из греков и пятьдесят коньяка…
– Какой салат, простите? – Девочка растерянно моргает.
– Греческий. А коньяк – французский, в бокале стеклянном, – поясняет Иосиф – он успокаивается и перестает запинаться, мнэкать и экать. – Сергеич, ты не присоединишься?
Дмитрий качает головой.
На корпоративах для него теперь покупают безалкогольное вино, и это все, что он себе позволяет, – жизнь слишком коротка, ярка и интересна, чтобы тратить ее на поглощение яда. Заказывает чай – обычный, черный.
– А теперь расскажи, – просит он, когда официантка отходит, – что у вас там за ерунда? Откуда эта история с подменой двигателей?
Скорик таращится в стол, чешет в затылке, кряхтит, говорить ему очевидно не хочется. Но и смолчать он не может – несколько лет они работают вместе, и «Высота» никогда не подводит, во многом благодаря ей фабрика функционирует как японские часы, а значит, главный механик получает свои премии и бонусы.
– Ты