Пират. Владимир Александрович Сединкин
18 патронов.
ПАНКРУХИН – 0, использует командирскую ШВ – 39 патронов.
ВИХНЕВИЧ – 5 патронов, гранатомёт.
ПОБРЕТУХИН – 7 патронов.
БОГАЧЁВ – 11 патронов.
ГОРЕЛОВ – 10 патронов.
БАРАНОВ – 15 патронов, дробовик – 20 патронов.
РЕБРОВ – 0. Мёртв.
АКИШКИН – 1. Мёртв.
Ребров и Акишкин погибли у меня на глазах. Один на крыше, которой сейчас просто не существовало (обломки её валялись на первом этаже), а второй был убит снайпером противника ещё до того, как Паша его обнулил.
Тра-та-та… – замолк надо мной пулемёт Устюгова.
Боеприпасов нет, из новичков выжило только двое. Ругнувшись сквозь силы, я выпустил последний патрон из «Мономаха» в выглядывающего из-под обломков внизу противника и, убедившись, что он мёртв (пуля клюнула его прямо в затылок), спрятался за угол. Почти одновременно внутрь оконного проёма ворвалось три металлических шарика разогнанных плазмой. Врезавшись в стену напротив, они ещё некоторое время светились.
– Валера, не одолжишь мне патроны от «Мономаха»? – спросил я, связавшись с прапорщиком. – Ты же себе там что-то экзотическое добыл.
Бабах! Последние слова потонули в скрипе и треске, так как по стене рядом со мной опять выстрелили из чего-то тяжёлого и крайне злого.
– Уже спускаюсь, командир, – ответил Бутерус, находящийся этажом выше меня.
На пару секунд станцию накрыла тень, и я увидел пролетевший над нами «Мул» без маркировки и номера. Сделав круг над подножием холма, транспортник сел за позициями противника.
– Ну всё, теперь нам капец, – проскрипел зубами я.
Рядом сверху спрыгнул прапорщик, протягивая мне прямоугольник пластикового магазина.
– Подмога к нашим мучителям подошла. Сколько туда вмещается?
– Три шагохода, взвод солдат, при желании танк можно впихнуть, – с безразличием в голосе произнёс я, вставляя магазин и досылая патрон в патронник.
– Лучше не надо, – пошутил Валера.
Вместе мы от души рассмеялись. Мелочь, а стало легче.
– Так, у нас ещё один бак с преленумом остался, гранатомёт, граната, – посчитал вслух я, посылая короткую очередь в поливавшего из пулемёта второй этаж бойца.
Мерзавец на секунду замер, будто задумавшись, а потом рухнул на бок и замер. «Не может быть!» – обрадовался я. Всё-таки «Мономах» – это вещь. Из «Дрозда» я бы его не снял.
– Ёмкость сбросим, когда они окажутся у стены. На головы, – кивнул Валера. – Других вариантов нет. А потом всё – рукопашная.
– Господин поручик, – прорезался голос Павла. – На нас идёт три шагохода, два бронетранспортёра и человек сорок пехоты. И это ещё не всё, часть внизу осталась. По-настоящему повоюем.
Будто-то до этого воевали по-игрушечному. Дальнейшее я помнил урывками, хотя вроде бы сознание ни разу не терял.
Бак мы сбросили в последний момент. Очень опасно вышло, но зато к дьяволу разнесли один из бронетранспортёров, сколько пехоты не считали. Правда взрыв выломал часть стены станции, и бой мы уже вели внутри.
Два лёгких шагохода и тяжёлый «Гремлин» были