Как вырасти нормальным в ненормальной среде. Александра Юрьевна Дорофеева
и мой брат с сестрой. Наше рождение – самое важное, что могли сделать наши родители.
Мой отец выпивал, гулял, наверное, и мама тоже была не святая. Есть только обрывки памяти, в которых я помню веселые праздничные застолья родителей с их друзьями и соседями по подъезду. Детей за взрослый стол не пускали, и обычно в одной квартире собирались взрослые, а детей отправляли в соседскую квартиру играть.
Часто дети были предоставлены сами себе, возвращались одни из школы, самостоятельно посещали спортивные секции, помню, ключ от квартиры висел у меня на шее и я умудрялась его терять.
Помню, что меня часто оставляли присматривать за братом, мне было года три-четыре, а брат на два года младше. Как раньше оставляли таких маленьких детей одних, ума не приложу, но наши родители были молодые, им хотелось погулять, время было веселое.
Честно, не помню, когда первый раз меня ударил отец, всплывают лишь отрывки воспоминаний. Однажды он приготовил обед, усадил меня за обеденный стол и налил тарелку супа, а я почему-то села на кусок черного хлеба. Спрятала его под попой, мне помнится, что я хотела пошутить, что съела хлеб, в итоге, когда отец увидел это, наказал меня подзатыльником. Я долго плакала от обиды.
Как-то раз пришла с прогулки с санками, я не заметила, как и где запачкала их в краске, отец увидел первым, подошел ко мне и тихо сказал: «Раздевайся и заходи в детскую». Я поняла, что мне сейчас влетит, заплакала и начала просить прощения, говорила, что я получила несколько хороших отметок в школе, но это меня не спасло. В тот день отец побил меня ремнем. Обычно он зажимал меня между колен и бил ремнем в наказание. Ему часто не нравилось, как я смеюсь, как я смотрю, что я говорю, и за это я могла получить подзатыльник. Как-то к брату на день рождения пришли гости, и я у кого-то на пороге спросила, что они ему подарят, позже, когда гости ушли, за это тоже получила ремня.
В первом классе я училась читать букварь. Буквари тогда были у всех одинаковые, «Мама мыла раму», мое поколение, конечно, их помнит. Папа готовил на кухне обед. Во время моего чтения отец пришел в комнату, в комнате было темно, только свет настольной лампы освещал стол. Он сел на край стола с поварешкой в руках и слушал, как я читаю букварь. Внезапно я запнулась, и неожиданно та самая поварешка в его руке прилетела мне в голову. «Неправильно, читай снова…» – сказал он. Был еще один запоминающийся случай, отец получил зарплату, принес домой, это была куча то ли десятирублевых, то ли пятирублевых купюр. Я узнала об этом потом, когда нас по очереди начал вызывать отец и спрашивать, кто из нас взял одну купюру из пачки. Оказалось, что в пачке недоставало денег, мы с братом были в недоумении, я знала, что я не брала, брат то же самое утверждал про себя. Нас заперли в комнате и дали время подумать, хочет ли кто-нибудь из нас признаться в краже добровольно. У нас с братом была двухъярусная кровать, мы жили с ним в одной комнате, я спала внизу, а брат вверху. Я стояла возле кровати и думала о случившемся, не могла понять, как выйти из этой ситуации и кто виноват. Я очень боялась наказания. Страх, что меня изобьет