Грань искупления. Анастасия Стер
переговорами. Мы решили, что на них будут присутствовать Капо и солдаты, потому что Консильери сейчас нет. Ну, и конечно, мы с Джулари тоже будем тут – у нее нет конкретной роли, она все и сразу.
– Не старайтесь показывать им свое превосходство: мы – не победители, не хозяева положения. Мы с ними на равных.
– Но они на нашей земле, а значит обязаны соблюдать наши законы, – говорит Кеннет, который отвечает за весь наш товар.
– Должны. Но нам нужна их помощь в войне, поэтому переговоры должны проходить в спокойных условиях. Без хозяев и гостей. Я предлагаю положить оружия на стол, когда они зайдут.
– Это лишнее, – вступает в диалог Марко, гоняя зубочистку во рту. – Безопасность, Джул, превыше общей цели, даже такой. В любой момент они могут почувствовать от нас неприязнь и начать стрелять.
– На этот случай на крыше сзади меня стоят два человека с винтовкой. А еще в соседнем кабинете сидит десять солдат. В любом случае они не станут нападать в логове другой Фамилии.
Характер Джулари не изменился – она все такая же саркастичная и рассудительная язва. Прет, как танк, сметая на пути всех. И я люблю ее за это, черт возьми. Сильнее с каждым днем.
– Оружие останется при нас, – говорю я, упираясь руками в стол, стоя напротив нее. – Тут дело даже не в безопасности, а в том, чтобы не быть цирковыми обезьянами: они же тоже знают и про снайперов, и про наших солдат, к чему этот спектакль? Держите себя в руках и не позволяется эмоциям превалировать над разумом.
– Если они все-таки проявят агрессию?
– Закрываем своим телом Джулари. И стреляем на поражение, – отвечаю я, проверяя патроны в магазине. – Вы сидите здесь, пока мы их встречаем. Еще вопросы?
– Нет, Дон, – отвечают они в разнобой.
Я надеваю на себя черный пиджак. Ремни нагрудной кобуры приятно упираются в лопатки, врезаясь в накрахмаленную рубашку. Это позволяет мне почувствовать себя полноценным и свободным.
Уже прошло чуть больше года после освобождения из колонии, но отвратительное послевкусие все еще мучает меня. До сих пор непривычно носить оружие, не подвергаясь осмотру от маршалов. Надевать ту одежду, которая мне нравится, – к слову, в моем гардеробе нет ни единой вещи желтого цвета. Есть ту еду, которую я хочу, а не давиться тюремными помоями. Больше никакого намека на робы и наручники. Никогда, мать вашу.
Каждое утро я мысленно возношу благодарность в пустоту за то, что проснулся на мягкой кровати в обнимку с любимой женой. Казалось бы, обыденность, но все еще ощущается совершенно по-другому, как дар, награда. И я точно знаю, что сделаю все возможное, лишь бы ни я, ни мои братья никогда больше не оказались за решеткой. Лучше умереть, но остаться на свободе.
– Волнуешься? – спрашиваю я Джулари, пока мы спускаемся вниз, в общий зал. Сегодня ресторан закрыт, а из персонала осталось только два проверенных официанта, которые уже не первый раз работают на переговорах.
– Нет. Я изучала их личные дела около месяца. Ощущение, что буду встречать своих близких друзей. Я уверена, что все будет хорошо. Они