Измена. Нас больше нет. Валерия Даль
стояла там перед ним и той девкой. – Поэтому катись к черту, но сделай так, чтобы я в этом не участвовала. Поставь штамп и топай на все четыре стороны. Слабо было прийти и попросить развода, и лишь потом лезть в трусы к той шлюхе?
– А я и не хотел разводиться.
– Как удобно думать лишь о себе!
– И она не шлюха.
– О, давай поговорим о морали? Ты серьезно веришь в то, что говоришь? Нашел божий одуванчик, а я тут, выходит, зло? Эта дрянь несколько дней подряд выносит мне мозг организацией свадьбы, только с другим «котиком». – Я делаю акцент на этих пошлых словах.
– Господи… – Демид сует руки в карманы и запрокидывает голову к небу, изображая вселенскую усталость. – Марин, ну большего бреда я не слышал.
– А ты и не слышишь. Я бы удивилась, услышь ты меня сейчас.
– Знаешь, я думал, что ты скажешь нечто подобное, но твоей фантазии можно только позавидовать. И как все у тебя совпало! И пришла она именно к тебе, у нас ведь в миллионнике нет других свадебных организаторов. Марин, не смеши.
Нервы наконец сдают, и я начинаю хохотать и от его слепоты, и общей нелепости ситуации.
– Стой, – выставляю руку, все еще посмеиваясь. – Хочешь сказать, я выдумала все про эту дешевку и жениха из-за тебя? Чтобы вас рассорить и… И что? Себе забрать? Алё! – Я щелкаю перед его лицом, намерено дерзко возвращая жест. – Нет, Демид. Твое личное дело, купаться ли в этой грязи добровольно. Что касается меня – увольте. Мы разводимся, и на этом все. Считай мои попытки открыть тебе глаза прощальным подарком. А развод обсуждению не подлежит.
Он, злится, щурится, крылья носа раздуваются. Демид делает шаг ко мне и хватает за локоть, причиняя легкую боль.
– Быстро отпустил! – Я вцепляюсь в его кисть и пытаюсь отодрать от себя.
– Тебе что, совсем плевать на наш брак? – Голос грубый и натурально злой, не говоря уже о пылающих гневом глазах и неровном дыхании. – Думаешь, это так легко: увидела с другой и побежала на развод подавать?
– Одному из нас было гораздо легче, когда он там пользовал другую, – отвечаю я, но Демид спешит меня перебить:
– А как же твоя любовь, о которой ты тут постоянно твердила? Куда она делась, а?
– Моя любовь была в нашем браке единственным связующим звеном, – шиплю я и дергаюсь, вырывая-таки локоть. – А умерла она, когда между твоих ног начала резвиться та шлюха. Ты бы подумал о том, что до тебя она, возможно, стояла на коленях перед другим мужиком. А потом лезла целовать своим поганым ртом тебя.
Морщусь от отвращения и картинок перед глазами. Как подумаю, что эта скотина приходила домой и лезла ко мне своими грязными губами…
За своими эмоциями не замечаю, как Демид выходит из себя. Одумываюсь, когда он, схватив меня за плечи, начинает трясти.
– Ма-ри-на! – почти орет он, но тут вмешивается сын.
– Па, хватит! – Он отрывает от меня отца и отправляет в сторону. – Маме остыть надо. И тебе тоже. Иди в дом, потом поговорите.
Демид оборачивается и прожигает меня злым взглядом. Я знатно его вывела из себя, но ни о чем не жалею.
Сын