Зеркало Пророка. Артур Кольн
как душ, так и их земных жизней.
– Вот как? Наверное, ради спасения душ и жизней вы, церковники, полвека называете войну со Свякивией войной праведной и святой, во имя Люмаса, правда ведь? Только, очевидно, вы уже сами не помните даже из-за чего началась та война и не может закончится до сих пор. Во имя, полагаю, спасения душ и жизней Церковь позволила магам жить среди людей, которые потеряли своих родных и близких из-за неуемных амбиций представителей Академии. Я верно излагаю? Из благих целей, ради спасения душ верующих ваши жрецы кричат о праведности и благочестии на площадях, а сами купаются в роскоши, живут в дорогих поместьях, носят золотые украшения, содержат своих любовниц, которых они одевают в шелка и меха, пока нищие прихожане отдают им последние гроши и гниют от голода на улицах Святогавани. Отнюдь ведь не из-за падения морали и нравов возникло еретическое течение раскольников в Церкви, которое спровоцировало начало религиозных войн по ту сторону Красных гор. Вы правда считаете, что я поверю вам, верховному инквизитору Церкви Люмаса, приближенному человеку патриарха, его правой руке, высокопоставленному человеку в Церковной иерархии, главной работой которого является поиск и преследование недовольных и несогласных, допросы, пытки и экзекуции тех, на кого донесли? Вы, мягко говоря, не производите впечатление человека, который бы верил в спасение человечества.
Винченцо слушал его, не перебивая, и при этом сохранял спокойствие и стойкость даже тогда, когда Витольд коснулся лично его. Едва заметно лишь дернулся один нерв на его лице. Во всяком случае, так могло показаться.
– И все же я верю в это, – спокойно изрек верховный инквизитор, глядя капитану Черной Лилии в глаза. – А еще я хочу верить в вас, господин Ванштайн. Хочу верить, что вы не подведете его святейшество, Империю и людей в ней, которые достойны жить, достойны обрести спасение, как шестьсот двадцать лет назад… Я хочу верить в то, что не зря поверил в вас. Вы можете осуждать Церковь, судить ее, но не увлекайтесь этим. Уж вот кому-кому, а не вам, капитану наемников, так смело вешать ярлыки упадка морали и нравов на других.
Витольд ничего не ответил, отведя взгляд. Конвой и конвоируемые повернули через две улочки и вышли на Портовую улицу. Впереди них красовалась в свете фонарей, освещавших тесно прижимающиеся друг к другу кирпичные и деревянные здания, вывеска с нарисованной на ней желтой птицей, которая отдаленно была похожа на пеликана.
– Здесь вы переночуете, – сказал вполголоса верховный инквизитор, – это место надежное. Я выкупил все заведение аж на две ночи у хозяина. Вы восстановите силы, отоспитесь, поедите. Я пришлю вам ваше оружие, изъятое в Жуаене. Пришлю вам амуницию, лошадей, боеприпасы, небольшой задаток и, конечно же, охранные грамоты, на которых стоят подписи от меня и его святейшества. Вы отправитесь в путь утром следующего дня, когда к вам придет госпожа Бальнер. До того момента вы можете прогуливаться по территории вокруг «Золотого Пеликана», но дальше Портовой улицы вы не выйдете. Я уже расставил нужных людей по местам. Ждите Бальнер. И не вздумайте сделать какую-нибудь безумную, нелепую, ненужную никому