Серебряный век русской поэзии. Сборник

      3

      Звон вечерней гудит, уносясь

      в вышину. Я молчу, я доволен.

      Светозарные волны, искрясь,

      зажигают кресты колоколен.

      В тучу прячется солнечный диск.

      Ярко блещет чуть видный остаток.

      Над сверкнувшим крестом дружный визг

      белогрудых счастливых касаток.

      Пусть туманна огнистая даль —

      посмотри, как все чисто над нами.

      Пронизал голубую эмаль

      огневеющий пурпур снопами.

      О, что значат печали мои!

      В чистом небе так ясно, так ясно…

      Белоснежный кусок кисеи

      загорелся мечтой виннокрасной.

      Там касатки кричат, уносясь.

      Ах, полет их свободен и волен…

      Светозарные волны, искрясь,

      озаряют кресты колоколен.

      Толпа, войдя во храм, задумчивей и строже…

      Лампад пунцовых блеск и тихий возглас:

      «Боже…»

      И снова я молюсь, сомненьями томим.

      Угодники со стен грозят перстом сухим,

      лицо суровое чернеет из киота

      да потемневшая с веками позолота.

      Забил поток лучей расплавленных в окно…

      Все просветилось вдруг, все солнцем зажжено:

      И «Свете тихий» с клироса воззвали,

      и лики золотом пунцовым заблистали.

      Восторгом солнечным зажженный иерей,

      повитый ладаном, выходит из дверей.

      Пусть на рассвете туманно —

      знаю – желанное близко…

      Видишь, как тает нежданно

      образ вдали василиска?

      Пусть все тревожно я странно…

      Пусть на рассвете туманно —

      знаю – желанное близко.

      Нежен восток побледневший.

      Знаешь ли – ночь на исходе?

      Слышишь ли – вздох о свободе —

      вздох ветерка улетевший —

      весть о грядущем восходе?

      Спит кипарис онемевший.

      Знаешь ли – ночь на исходе?

      Белые к сердцу цветы я

      вновь прижимаю невольно.

      Эти мечты золотые,

      эти улыбки святые

      в сердце вонзаются больно…

      Белые к сердцу цветы я

      вновь прижимаю невольно.

      Мои слова – жемчужный водомет,

      средь лунных снов, бесцельный,

      но вспененный, —

      капризной птицы лёт,

      туманом занесенный.

      Мои мечты – вздыхающий обман,

      ледник застывших слез, зарей горящий, —

      безумный великан,

      на карликов свистящий.

      Моя любовь – призывно-грустный звон,

      что зазвучит и улетит куда-то, —

      неясно-милый сон,

      уж виданный когда-то.

      Ночь