Роковая Роксана. Наталья Лакота
из партера – надо было оглядываться на полный оборот. А ведь именно в партере сидели любопытные, которым интереснее было смотреть на меня, чем на артистов.
Если бы мне разрешили выбирать, я бы села в самом уголке, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но по мнению мамы я должна была сидеть точно в центре, как главное украшение.
Вот и сейчас меня усадили в центр, мама и отчим сели слева, у стены, а справа расположилась Стелла. Ожидался ещё её жених, но он что-то опаздывал, хотя свет уже приглушили, и по бархату занавеса пробежали волны – его вот-вот должны были открыть.
– Обожаю оперу, – повторила мама, оглядывая зал. – Королевская ложа сегодня пуста, и графа Бранчефорте не видно. Неужели, он решил не приходить?
«Это была бы прекрасная новость», – подумала я, но вслух, разумеется, ничего не сказала.
– Может быть, граф не любит оперу так, как ты её любишь, мама? – наивно предположила Стелла.
– Или ему надоело, что на него все беззастенчиво таращатся, – сказал отчим, поудобнее устраиваясь на стуле и готовясь вздремнуть.
– Если будешь опять храпеть, Аделард, – произнесла мама тихо, старательно улыбаясь на публику, – я тебя ущипну.
– Не волнуйся, – ответил он ей серьёзно, – я буду очень осторожен.
Мы со Стеллой переглянулись, но рассмеяться не успели, потому что дверь в ложу открылась, и появился жених моей сестры – как всегда немного растрёпанный, с косо повязанным шейным платком, но неизменно весёлый и полный энтузиазма.
– Добрый вечер! – поприветствовал он нас, поцеловав руки сначала маме, потом Стелле, потом мне, а потом обменявшись рукопожатием с отчимом. – Рад вас видеть! Госпожа графиня, вы сегодня просто сияете, – обратился он к маме.
– Ах, господин Хэмфри, – взмахнула она веером и биноклем, – ну какая графиня? Вы же знаете, что у меня давно нет титула…
Мы все об этом знали, как и о том, что мама обожала, когда её называли графиней, и не было лучшего способа польстить ей.
– Леди Роксана, вы ослепительны, – коротко поклонился мне жених сестры, хотел говорить дальше, но тут его перебила Стелла.
– А я? – спросила она, надув губы в притворной обиде. – Я, разве, не ослепительна?
Он сразу растратил всю свою светскую галантность и растерялся, покраснев, как девица.
– Нет, не забыл… Что вы, Стелла… – забормотал он, часто моргая. – Просто… хочу представить вам моего друга…
Я замерла от нехорошего предчувствия, а жених уже распахивал двери, неуклюже приглашая кого-то войти.
– Всем доброго вечера, – раздался голос графа Бранчефорте, а затем появился и он сам – одетый с иголочки, в вечернем камзоле чёрного цвета и чёрной же рубашке. А шейный платок, который молодёжь любила использовать вместо галстука, был ярко-красный. – Я уж думал, – продолжал граф, – старина Харальд позабыл обо мне и оставит топтаться за порогом. Но это и неудивительно, я бы тоже растерялся, когда вокруг столько красавиц!
– Надеюсь, я в их число не вхожу, –