Роковая Роксана. Наталья Лакота
господин граф! Это так великодушно с вашей стороны!
– Мне приятно услужить вам, леди Тенби, – сказал граф Бранчефорте галантно. – И вам, и вашим милым дочерям, и вашему супругу.
– Вы так любезны, – растрогалась мама и тут же добавила совсем другим тоном: – Но будет слишком тесно, если мы все перейдём к вам, дорогой граф. Да и не слишком вежливо с нашей стороны злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы с Роксаной с удовольствием примем приглашение, а господин Тенби и Стелла останутся здесь. И господин Хемфри, конечно же, останется в нашей ложе. Так не будет толчеи.
– Очень разумно! – пылко поддержал её граф и услужливо распахнул дверь.
– Разумеется, – проворчал отчим.
Мама подхватила меня под локоть и поплыла прямиком в королевскую ложу, как истинная королева.
– Мама! – шёпотом воспротивилась я. – Не надо этого делать!
– Почему? – удивилась она, даже не потрудившись понизить голос. – Всю жизнь мечтала послушать оперу из королевской ложи. Думаешь, нам ещё когда-нибудь представится такой шанс?
– Тогда надо было взять с собой всех!
– Рокси, не паникуй, – безмятежно заявила мама и поблагодарила графа, который уже распахивал перед нами дверь в королевскую ложу. – Кстати, господин Бранчефорте, цветы, которые вы отправили для Роксаны – они чудесны! Право, не стоило…
– Это такая мелочь, так что не беспокойтесь, леди Тенби, – граф был – сама галантность. – Ваша дочь заслуживает гораздо большего, чем букет роз, как бы прекрасны они ни были. Прошу, присаживайтесь, – он пододвинул кресло сначала маме, потом мне.
Да! В королевской ложе были не стулья, а кресла! И вдобавок к этому – мягкий диван вдоль стены, на котором живописно были разбросаны подушки из пунцового бархата – в тон занавесу.
Здесь всё было алое и золотое – стены, занавеси, столик, ваза с фруктами, подсвечники. Всё сияло, искрилось, сверкало, ослепляло… Я и была ослеплена в первое мгновение. Ослеплена – и в то же время так отчётливо видела сцену, где уже открылись декорации, изображавшие стены осаждённого города, и партер – который бурлил, как море, и все зрители заворачивали головы, высматривая, кто это появился в королевской ложе.
– Чудесно, просто чудесно, – нараспев произносила мама, чуть жеманясь и прищуривая глаза. – Граф, сегодня вы осчастливили меня, небесами это зачтётся. Правда ведь, чудесный вид? Да, Роксана?
– Да, – только и смогла ответить я, осторожно опираясь на обитые бархатом перила.
Граф передвинул кресло, чтобы сесть справа от меня, и тут заиграли увертюру. Полилась изящная, острая, лёгкая музыка, похожая одновременно и на звон клинков, и на звон женских браслетов.[1]
Но в этот раз насладиться музыкой Вивальди мне мешало присутствие графа Бранчефорте, который небрежно опёрся на подлокотник кресла, глядя вовсе не на сцену, а на меня. Надо придумать предлог, чтобы уйти… Например, что я забыла сумочку в своей ложе… Только обидно, что сумочка висела у меня на запястье…
– О! Какая жалость! – произнесла вдруг