Гамбит Бессмертных.
остался.
Жизнь Марка была ничем по сравнению с существованием реальности, мира, которому угрожала вырвавшаяся из-под контроля аномалия. На тот момент колдун хоть и покинул Круг, но все еще был потенциальным Пятнадцатым и самым подготовленным из молодежи. Он, не раздумывая, вернулся по первому зову матери, чтобы помочь сдержать аномалию от разрастания.
Ванная наполнилась облаками пара, на зеркало лег конденсат, и Марк забрался под струи воды. Они унесли с собой часть усталости, бодрили и освежали, но настоящий отдых мог принести только сон. И колдун с удовольствием предвкушал несколько часов в объятиях Морфея, что ждали его впереди.
А проснувшись ближе к обеду он понял, что дом пуст. В нем витала жужжащая тишина, нарушаемая лишь шумом машин и гомоном голосов, периодически врывающихся сквозь приоткрытые форточки. Похоже, мать еще не вернулась: ярлык должны были подписать как минимум треть колдунов Круга. В случае с Нижегородским хватало пятерых. Анастасия, разумеется, в первую очередь попросит тех, кто близок семье Лиговских и не станет препятствовать поездке Марка в Калининград для разговора с Красой и другими.
Впервые колдун подумал о том, а что случится, если ярлык добыть не получится? Беспокойство засвербело за грудиной, но Марк попытался его заглушить. Мать что-то придумает. В конце концов, можно сыграть на нежелании колдунов Нижегородского круга самим ехать и общаться с калининградскими чародеями. Чтобы прогнать неприятные мысли, Марк решил развеяться и прогуляться. Он переоделся и покинул дом, нырнув в зной летнего дня.
Солнце висело в чистом, бледно-голубом небе, раскаляя город, но улицы Заповедных кварталов всегда прятались в тени благодаря плотной застройке и кудрявым липам, которые тихо перешептывались на слабом ветерке. Марк вышел на оживленную площадь Горького. Колдун задержал взгляд на бронзовой статуе русского писателя, грустно и даже как-то обреченно смотрящего с постамента на город. Под ним раскинулась яркая клумба с пестрыми цветами, высаженными так, чтобы составлять хитроумный узор.
Марк по тротуару обогнул площадь и зашагал по тенистому и прохладному скверу Звездинки. Соваться на Большую Покровскую не хотелось – летом был самый разгар туристического сезона, и улица была забита праздными толпами. К приезжим колдун относился равнодушно, а вот местные ряженые, выпрашивавшие деньги за дурацкие фото, Марка раздражали.
Звездинка, как и Заповедные кварталы, утопала в зелени. Правее ремонтировали тротуар, и бетонная пыль поднималась в воздух. Ее прочерчивали золотые солнечные лучи, пробившиеся сквозь листву. Здесь было тихо и малолюдно, под скамейками искали крошки курлыкающие сизые голуби.
Дойдя до перекрестка, Марк свернул на Алексеевскую и увидел впереди краснокирпичную стену Дмитровской башни кремля. Он зашагал вдоль улицы мимо когда-то обитаемых, а теперь заброшенных деревянных домов, построенных в местной стилистике. Они еще хранили былую красоту, хотя окна и были заколочены,