Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона. Сборник статей
сделавшее этот термин «политически некорректным».
Впрочем, сегодня, как справедливо подчеркивает С. В. Соколовский, «… уже, кажется, невозможно реконструировать множество коннотаций, сопутствующих этому термину на разных отрезках его истории, поскольку речь идет о такой тонкой материи, как восприятие слова людьми разного социального положения, взглядов и политических симпатий». (23). Отмечу лишь то, что значение этого термина по В. И. Далю – «уроженец другого, чужого племени или народа».(24). С другой стороны, это слово, на мой взгляд, изобличает этноцентризм разделения населения страны на соплеменников и иноплеменников, что также не могло не сказаться на судьбе этого термина в советский период. Во всяком случае, я, родившийся и проживший в Сибири более шести десятков лет, такого термина даже в бытийных ситуациях не слышал, а посему, рефлексируя сам себя, смею утверждать, что в моей, например, ментальности отсутствуют «инородческие» коннотации. И, хотя этот термин сегодня вновь возникает из небытия на страницах печати как часть словаря правых националистов ментальных его перспектив в Сибири, как мне представляется, у него нет.
В наши дни оба термина и «туземцы», и «инородцы» практически забыты. С. А. Степанов, автор предисловия к переизданной монографии В. Л. Серошевского «Якуты» пишет: «Современному читателю сразу бросается в глаза архаичная терминология… Режут слух выражения «инородцы» и «туземцы», хотя следует оговориться, что в то время данные термины являлись общеупотребимыми и не имели обидного оттенка». (25)
Сегодня в содержании менталитета сибиряков не следует, как мне кажется, преувеличивать и значение термина «иноверцы», ибо длительный советский период советской власти, до известной степени «уравнявший» различные конфессиональные сообщества в бесправии перед лицом атеистического государства, в сущности, свел употребление этого термина на нет.
У В. И. Даля слово «иноверие» определяется как «учение и обряды другого, не господствующего где-либо исповедания, веры, а «иноверец» как тот, «кто исповедает иную, различную с кем, или не господствующую в государстве веру». Отмеченная В. Далем тема господства важна, так как позволяет заметить, что коренное население царской России находилось лишь у «подножья» власти и являлось своего рода нулевой точкой отсчета не только в классификации народов и земель, но и в классификации конфессий. Переход же в православие и крещение, например, хакасов, якутов, бурят, эвенков, камчадалов и пр. работали в качестве «социального лифта», открывающего «новокрещенным иноверцам» (в особенности их детям) перспективы для экономического и социального роста.
Менталитета и смыслополагания всей жизнедеятельности русского населения Сибири не могло не коснуться словосочетание «коренные народы». О лексическом значении слова «коренной» можно было бы и не говорить,