Линии разлома. Скрытые трещины, все еще угрожающие мировой экономике. Рагурам Раджан
без особого видимого риска, хотя на самом деле, если дефолт действительно произойдет, последствия могут оказаться очень тяжелыми.
Мистер Раджан также заявил следующее: поскольку банки удерживают часть созданного ими обеспечения кредита у себя на балансе, в случае если это обеспечение начнет обесцениваться, вся банковская система подвергнется большому риску. Банки перестанут доверять друг другу, заявил Раджан. «Межбанковский рынок может заморозиться, и мы получим полномасштабный финансовый кризис».
Два года спустя именно это и произошло[2].
Такого рода предсказания не требовали особого пророческого дара: я всего лишь сопоставил факты в рамках теоретической модели, разработанной мной с помощью коллег. Чего я не предвидел, так это реакции собравшейся на конференцию аудитории, которая обычно вела себя чрезвычайно пристойно. Если я скажу, что почувствовал себя в роли раннего христианина, помещенного в клетку с голодными львами, то это не будет большим преувеличением. Когда я спускался с подиума после того, как подвергся ожесточенной атаке со стороны многочисленных светил (следует отметить, что среди них были и исключения), мне было как-то не по себе. Я понимал, что реакция вызвана не критикой как таковой: преподаватель, привыкший годами вести оживленные дебаты на факультетских семинарах, не может не обзавестись толстой кожей; если человек принимает близко к сердцу все, что ему говорят в аудитории, он никогда ничего не опубликует. Смущало другое: я не мог отделаться от ощущения, что мои критики попросту игнорируют то, что происходит у них на глазах.
Отчасти меня критиковали за то, что я вышел за рамки повестки дня. В других представленных на конференции докладах обсуждался, в соответствии с заявленной темой, вопрос о роли Гринспена: кем был этот человек – наилучшим управляющим центрального банка всех времен и народов или просто одним из лучших? Докладчик, утверждавший, что дела идут не так успешно, как кажется, и неплохо было бы подумать об усилении регуляции, портил всю картину и не мог снискать успеха, тем более что Гринспен никогда не скрывал своего скептицизма относительно эффективности регуляции. В какой-то мере реакция аудитории носила оборонительный характер; ведь если финансовый сектор забрел «не в ту степь», то в этом виноваты прежде всего регуляторы, которые «заснули на своем посту». Но не обошлось и без зазнайства. В 2000–2001 годах руководство Федеральной резервной системы успешно справилось со спадом, вызванным «пузырем интернет-компаний», и ему казалось, что оно знает, как спасти систему без болезненных эксцессов, если она снова подвергнется опасности.
Хотя я выразил в своем докладе обеспокоенность относительно стимулов для банкиров, а потом и о мотивах регуляторов (и многие комментаторы и регуляторы позднее признали мою правоту), впоследствии я пришел к выводу, что это лишь вершина айсберга. Действительные источники переживаемого нами кризиса не только более многочисленны и распространены,
J. Lahart, «Mr. Rajan Was Unpopular (but Prescient) at Greenspan Party»,