Героини Овидия. Публий Назон Овидий

      Демофоонт, что к своей хозяйке, Родопской Филлиде,[11]

      Дольше, чем ей обещал, не возвращаешься ты?

      Только рога у луны до полного круга слилися,

      Бросила якорь твоя к нашему брегу ладья.

      Месяц четырежды гас, четырежды вновь нарождался,

      А на Сифонских[12] волнах нету Актейских судов.

      Если ты дни перечтешь, как наша любовь их считала,

      Раньше ль законного дня жалоба наша звучит?

      Долго надеялась я. Едва осмеянию веры

      Верится; лишь вопреки сердцу виню я тебя.

      Сколько лгала я себе за тебя, примечала как часто,

      Точно стремительный Нот белые нес паруса.

      Как я Тезея кляла, что сына пустить он не хочет,

      Но твоего корабля, может быть, он не держал.

      Как я дрожала, пока ты плыл по течению Гебра,[13]

      Чтобы седая волна твой не пожрала корабль.

      Часто, прося у богов, чтоб ты был здоров, беспощадный,

      Я на святых алтарях ладан с молитвою жгла;

      Часто, видя, что ветер и небу приветен, и морю,

      Я говорила в душе: «Если здоров, то придет».

      Верное сердце о всем, что спеху бывает помехой,

      Думало, сколько тому я вымышляла причин.

      Но не вернулся злодей! Ни боги, которыми клялся,

      Не воротили тебя к нам, ни Филлиды любовь.

      Демофоонт, ты ветрам признания предал и парус:

      Нет их назад, парусов! правды в признаниях нет!

      Чем-же грешна я, скажи? – одною любовью безумной.

      Но послужила тебе эта во благо вина.

      Я злодейка в одном: тебя приютила, злодея,

      Но и злодейство мое только услуга тебе.

      Где же ты, верность и честь, и руки пожатье с рукою,

      Где ты, на лживых устах столько звучавший мне бог?

      Где Гименей тот, кого обещал ты на долгие годы,

      Нашего брака с тобой и поручитель, и вождь?

      Морем клялся ты мне, удрученным волнами и вихрем,

      Часто где путь твой лежал, часто и будет лежать,

      Клялся и дедом[14] своим, – коль только и тот не измышлен, —

      Кто усмиряет морей вихрем изрытую гладь,

      Клялся Венерой и мне нанесшими тяжкие раны

      Луком – доспехом ее, факелом жаркой любви,

      И благосклонной Юноной, хранящей законное ложе,

      И богини святым таинством жгущей смолу.[15]

      Если б из стольких богов оскорбленных каждый задумал

      Мстить за свое божество, к мести не стало б тебя.

      О