Энео. Анастасия Алексеевна Ясенецкая
колыхалась в воздухе над его головой всё это время! Сова вынырнула из реки, приземлилась на берегу и аккуратно опустила насквозь промокшего солдата на песок. Иван огляделся. Это была та самая речушка, которую он на свою беду решил перейти вброд. Сова – она, в отличие от Крестовского, была совершенно сухой – покачала головой и осторожно похлопала его по плечам крыльями. Ивана окутала полупрозрачная золотистая дымка, и через пару минут его одежда высохла.
– Ёй10, – удовлетворённо кивнула сова.
– Большое вам… это… аригато… спасибо, то бишь, – Иван неуклюже поклонился.
– Домой нада? – сова склонила голову. – Борейсуку мадэ?11
– В Борейск, в Борейск! – Крестовский так энергично закивал, что фуражка чуть не слетела с головы.
– Пока нерюзя, – птица вздохнула и указала крылом в сторону реки. – Пурохой тама. Пурохо осени.
– Очень плохо?
– Хай! На тебе пурохой. Фуремя нада, пурохой уходи. Ты ходи, муного ходи, домой не ходи.
– Мне надо много ходить, чтобы от меня это ваш «плохой» отстал, так что ли?
Сова кивнула, вытащила клювом перо из крыла и протянула Ивану. Когда тот взял его, птица продолжила:
– Перо не гори. Загори – пурохой уходи, ты домой иди.
Сказав так, сова взмахнула крыльями и растворилась в воздухе, превратившись в облачко сверкающей пыли. Она осела на голове и плечах Ивана и спустя несколько секунд тоже бесследно исчезла…
*
– А дальше что было? – заворожённо прошептала Сана, уставившись на Ивана.
– А дальше я по лесу бродил. Сова же эта мне сказала домой не ходить, мол время нужно, чтобы какая-то гадость от меня отстала… Я так и не понял, что это. Может, чёрт какой прицепился ко мне у реки этой красной, и в город его тащить нельзя… Но я не смог бы вернуться, даже если и захотел. Я шёл вдоль железной дороги, а вокруг только лес был… Без конца и края… Так я и бродил, где-то месяц почти, припасы все съел. Тот лес совсем мёртвый был – ни зверей, ни птиц. Хорошо хоть, ягоды попадались, а то точно с голодухи бы помер… А потом перо вдруг золотом засветилось. И я приметил, что если его в одну сторону направить, то оно ярче становится. Тут я смекнул, что это оно мне путь показывает. Так и вышел обратно. А после Гарденовки перо маленьким сделалось и затвердело, вот оно, – Иван отодвинул ворот рубашки, показывая кулон.
– Ну и ну, – Сана покачала головой. Тут перо снова засветилось.
– Дай-ка мне, – неожиданно попросила Софья. Иван отстегнул кулон и протянул его девушке. Та взяла его и направила на запад. Перо загорелось, словно редкая в этих местах электрическая лампочка.
– Так ты говоришь, что бродил по лесу месяц, а здесь и дня не прошло?
Иван кивнул. Софья прищурилась и провела по перу пальцем:
– Так это же прекрасно. Значит, и моего отсутствия никто тоже не заметит.
Глава 7.
Господин Рю.
По узкой кривой улочке, петляющей между заброшенных складов, семенила невысокая женщина в пуховом
«Хорошо» (яп.)
«В Борейск?» (яп.)