Пушкинские Горы. Это моя земля. Киберпутеводитель. Наталья Гарбер
я отбирала присланные из разных стран тексты, с наибольшей глубиной и силой говорившие о нашей земле.
Сборник сложился через полгода после моего интервью с Анхольтом в декабре 2012 года, стал ответом на его вопрос «What’s for?» о России – и вкладом участников конкурса в созидание светлого образа и пути в будущее нашей земли, которое я веду от гения чистой красоты русской поэзии – Александра Сергеевича. В числе финалистов было много участников моей Школы малой прозы и поэзии, а также ряд новых для меня русскоязычных писателей и поэтов. Всем этим замечательным людям я была безмерно благодарна за возможность собрать, как мозаику, единую оптимистическую литанию о современной России. И все-таки, запуская этот инновационный проект «на фоне Пушкина», я не ожидала, что сборник произведет на меня сильное впечатление. Все-таки уже довольно много прочитано и, объявляя любой конкурс, понимаешь: Толстого и Достоевского мы не дождемся, а о новом Пушкине даже не мечтаем. В русской литературе давно уже не золотой век, и даже не серебряный. Даже бронзовый вроде прошел.
Однако когда я собрала работы финалистов в их внутренней, родовой, национальной логике, то «сквозь магический кристалл» увидела две вещи, впечатлившие меня: все истории были новеллами о преддверии рая, об ожидании его – и во всех был воздух надежды на лучшее будущее даже в самых темных обстоятельствах жизни. В книжку собрались народные гуляния и истории из родильной палаты, семейные легенды и описания русских земель, новеллы о городских бомжах и истории волшебной степи, поселковые драмы и деревенские заговоры, печали россиян и ностальгия эмигрантов. Весь этот живописный постмодерн и поэтический самоанализ как-то незаметно сошелся в единую, искомую мною оптимистическую литанию о совершенной – всезнающей и безусловной – любви, которая, по апостолу Павлу, «никогда не перестает». Вслушиваясь в гармонический хор авторов, я различила несколько показательных сквозных тем, приведших меня к созданию эпиграфа к сборнику, с которого начинается этот текст.
Ключевая тема России – травма. Она предстает родовой, унаследованной от предков, историей жизненной муки, и физической, полученной от несчастливого появления на свет и годами не залеченной врачами. Это тема социальной раны от людского безразличия возникает и в беспомощной роженице в суровом родильном доме, и в снах наяву неприспособленных к жизни непробивных людей, и в тихой погибели опустившихся страдальцев. Частью национальной травмы проявилась в этих рассказах тема смерти и забытья как средств избавления от жизни, в которой для бессильного сонма героев есть нечто невыносимое: им и родиться здесь тяжко, и родить муторно, а уж жить-то – просто неподъемно. Поэтому читателю становится легче, когда в сюжетах наконец возникает тот, кто твердо ведет машину с раненым, разгребая светом темноту и почти не тормозя на поворотах. Он дает надежду, что в этой литании мы все-таки доедем до дома