Солнце Парижа. Часть 2. В зените. Вспышка. Андрей Николаевич Григорьев
будто громом поражён.
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружен!».
Мужчина опустился на стул, чтобы как-то отвлечься махнул рукой официанту в окне кофейни. Тот понятливо кивнул и, выйдя из залы, подошёл к столику. Андрей заказал кусок киш лорена с грудинкой и грибами – единственное основное блюдо, которое могло предложить заведение. Прошло не так много времени, и перед посетителем возникла тарелка с ароматным куском чуда парижского кулинарного искусства. Запах горячего сыра, покрывающего сверху пирог, проникал в мужчину, возбуждая нешуточный аппетит.
Андрей ел медленно, продлевая наслаждение. После встречи со своей кометой им овладели смешанные чувства – светило, несомненно, собиралось покинуть его систему, повинуясь своим законам гравитации – законам социального долга, но сейчас для него главное ‑ она не изменилась, осталась той же непосредственностью его мира, пусть даже с налётом чужеродных ошибок и заблуждений.
Покончив с пирогом, он прислушался к себе – многогранник внутри него успокоился. Мужчина усмехнулся: «Не будем сбрасывать со счетов и физиологические аспекты бытия» ‑ удовольствие от ещё одной чашки кофе. Подумав немного, Андрей заказал дижестив – рюмку «Гранд Марнье».
Две минуты ожидания и перед ним появилась каплевидная ликёрная рюмка с янтарным напитком. В этот момент, наконец, выглянуло скудное весеннее солнце. Андрей любовался золотистыми отблесками солнечного света, подчёркивающими медовый отлив ликёра. Сладко-горьковатый вкус тропических померанцев долго держался на языке, пока кофе не смывало его. Сорокоградусная жидкость немного расслабляла, заставляя понять, как ему казалось, терпкую и знойную суть Карибских островов. Маленькие глотки – долгие паузы. Это могло продолжаться бесконечно.
Мужчина снова подумал о Даше: желание заставить комету стать спутником в своей системе стало навязчивым.
Действительно, ментальное прикосновения к Даше было не просто прикосновение к источникам энергии его космоса: энергии леса, моря или старого финского лесника ‑ силам прошлого и настоящего – нет. Это нечто другое – материя, переходящая из прошлого в настоящее и будущее. Более того ‑ она была не просто материей – она была веществом, из которого могут возникать образы его мира.
Андрей встряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение: «Что мне с ней делать? Уговорить её расстаться с Гумилёвым? Она не согласится. Но даже если так – то, что потом?»
Он вспомнил свой вопрос в разговоре с Мари: «Пройдёт ещё год, и я стану парижским месье?» Он знал ответ. Тогда к чему крушить судьбу молодой женщины из прихоти дать себе импульс к жизни за счёт неё? Она не разведётся, а он не сможет стать месье парижским для неё.
Вспомнилась Ницца, яхта: «Они ждут меня. Второго тома так и не возникнет…» ‑ саркастически вздохнул Андрей, заказывая вторую рюмку ликёра. Но пригубить его он не успел.
«Но шпор внезапный звон раздался,
И муж Татьянин показался», ‑ только и успел он подумать, увидев знакомую фигуру: на горизонте появился сам Гумилёв. Мужчина размеренно шагал