Нечисть. Илья Харитонов
могилой, в то октябрьское промозглое утро, за день до своего 12-летия, не чувствуя вообще ничего. У неё уже не осталось слёз, но порывистый ветер услужливо швырял ей в лицо горсти холодного моросящего дождя.
– Как же так, как же так, – причитала рядом баба Валя, бабушкина соседка, у которой последние несколько дней жила Сонька. – Совсем одна сиротинушка осталась на всём белом свете.
Софья тогда не понимала, что значит «одна на всем белом свете». У неё ведь есть друзья, одноклассники, учителя, соседи, баба Валя вот. Но когда через пару дней к бабе Вале в дом приехала Клавдия Степановна, сотрудница органов опеки, Софья поняла, что бабе Вале она не нужна. И никому, видимо, не нужна. Оказывается, так бывает, что ты никому не нужен.
Клавдия Степановна была женщиной средних лет, суетливой, жизнерадостной и, как показалось Софье, доброй, хотя и уставшей.
– Ты, Сонечка, не переживай, – щебетала она, перебирая на столе документы, – мы уже подыскали тебе местечко, тебе должно понравиться.
Софья и не переживала, если честно. Она уже поняла, что Клавдии Степановне она тоже не нужна, поэтому просто сидела напротив неё на лавке и смотрела в окошко. А что, если ей не местечко нужно, а человек? Чего ей то местечко…
– …Свято-Еввинский монастырь, – знакомое название выдернуло Соньку из раздумий, – мне сказали, вы с бабушкой часто в местном храме на службах были, так что место даже знакомое, как будто, да?
– Чего, монастырь? – переспросила она.
– Да ты меня совсем не слушала! – всплеснула руками Клавдия Степановна, но не со злостью, а просто от избытка чувств и живости темперамента. В следующую секунду она взяла Сонькины руки, лежащие на столе, в свои, чуть сжала их и ободряюще улыбнулась, – ничего, я понимаю, Сонечка, тяжело пока, но мне нужно, чтобы ты меня послушала. Я говорю, что есть возможность тебя определить в Свято-Еввинский монастырь. При них приют есть, я уже с настоятельницей пообщалась, они готовы тебя принять. Будешь среди других деток жить, к вере приобщаться, образование получать. Поверь мне, это лучше, чем государственный приют или интернат. А с 15 лет сможешь в послушницы пойти, ну, если захочешь, конечно. Понимаешь?
– Понимаю, – ответила Сонька.
– И?
– Чего? – Софья растерялась.
– Мне нужно твоё согласие.
– Моё? – недоверчиво протянула девочка.
– Ну а чьё же?
– Не знаю… бабы Вали.
Клавдия Степановна грустно улыбнулась и вздохнула:
– Баба Валя, к сожалению, не является твоим законным представителем или опекуном. С момента смерти твоей бабушки, за неимением других родственников, интересы твои представляю я. Но я против твоей воли ничего решать не могу и не хочу. Поэтому ты сейчас подумай хорошенько и скажи мне, согласна ли ты пойти в приют Свято-Еввинского монастыря, к матушке Евникии?
Сонька вдруг очень разволновалась, подскочила с лавки и стала ходить по комнате