Чумной день. Владислав Некрасов
встряхнулся, сосредотачиваясь на том, что сейчас: на сильно уставших друзьях.
– Давайте поспим, – предложил он и после недолгого спора с Ромой, скептически пялящегося вверх, залез к себе в палатку.
Прежде чем лечь, Вадим потрогал горячий лоб Кирилла. Тот не спал, но отвечать не стал. Было видно, как Кирилл себя чувствует – плохо, очень плохо. Он трясся, до подбородка натягивая спальный мешок, и не открывал трепыхавшихся, как при кошмаре, век. Вадим понаблюдал за ним, кусая губы, и лёг поверх спального мешка, положив под бок друга бутылку с водой.
Когда он очнулся – или открыл глаза, неясно когда и на сколько закрытые, – Вадим обнаружил только её. Соседний спальный мешок опустел. Вадим вскочил, пощупав его внутри и не ощутив уже испарившегося тепла. Кирилл не вышел в туалет – он понял это до того, как позвать его и услышать только приглушённый стон сонного Ромы. Его курчавая голова высунулась из палатки вслед за другим откинутым подолом, откуда показался красный лоб Яны.
– Что такое? – спросила она, и Вадим схватился за голову.
– Кирилл пропал.
– Как пропал?
Он не знал, но предположил худшее: Кирилл исчез не случайно. Как уже было, когда Вадим проснулся посреди ночи в общаге и заподозрил неладное, заметив выдвинутый ящик тумбы у пустой расправленной соседней кровати, где хранились запасные станки.
– Нам нужно к машине, – сказал он и бросился к Яне, остановившей его руками.
– Что? Зачем? – Рома, как всегда, не хотел никуда идти. Вадим отмахнулся.
– Верёвка, – бросил он и пустился в чащу леса.
Кроме еды и палаток Вадим захватил с собой альпинистское снаряжение. Поход ведь. Не в горы, но… Что «но»? Зачем ему в лесу скальники, крючья и шнуры? Незачем, если только не использовать их как-то иначе.
Вадим ускорился, срывая листья и ломая ветки. Он бежал по памяти и благодаря проложенной им же тропе быстро вернулся к дороге. Он уже видел красный жигуль, когда замедлился и присмотрелся ещё. Издалека машина казалась меньше. А остановившее её дерево, растопырившее полуголые ветви как крючковатую лапу, наоборот, больше. Вадим почесал зазвеневшее ухо и снова побежал быстрее. Из-за дерева торчали руки или ему только так показалось. Он поморщился, расслышав знакомое жужжание, и встряхнул головой, избавляясь от видений. Справа, вдали, по-прежнему росли костлявые вышки.
Добежав до машины, Вадим громко застонал. Багажник оказался открытым. Он знал, чего там будет не хватать, до того, как заглянул внутрь.
– Верёвка, – повторил он и согнулся пополам, стиснув колени.
Ни верёвки, ни Кирилла Вадим не нашёл. Только разбитую машину, переставшую дымиться, и одинокое низкое дерево. Слишком низкое, если вспомнить про первую пропавшую вещь.
Вадим повернулся к лесу. Он лихорадочно думал, осматривая глухие к его мольбам зелёные верхушки. Или – он прищурился – не такие уж и глухие. Над ними вился дым. И не один. Сразу