Красная жатва. Дэшилл Хэммет
агентстве «Континенталь», – представился я. – Несколько дней назад мы получили от вашего сына чек и письмо, где он просил прислать сюда сотрудника. Этот сотрудник – я. Вчера вечером мы договорились с вашим сыном встретиться у него дома. Я пришел в назначенное время, но его не застал. По дороге в гостиницу я узнал, что его убили.
Элихью Уилсон подозрительно уставился на меня и спросил:
– Ну и что?
– Когда я пришел, кто-то позвонил по телефону вашей невестке, после чего она ненадолго ушла, вернулась с подозрительно напоминающим кровь пятном на туфле и сказала, чтобы я мужа не ждал. Его убили в десять сорок, а она ушла в десять двадцать и вернулась в пять минут двенадцатого.
Старик оторвал голову от подушки и принялся ругать миссис Уилсон. Как он только ее не обзывал! Наконец он иссяк и взялся за меня.
– Она в тюрьме? – заорал он.
Я сказал, что вряд ли.
По-видимому, это ему не понравилось, ибо он снова разразился самыми отборными ругательствами, на этот раз в мой адрес.
– Так чего же вы, черт побери, ждете? – закончил он свою длинную тираду.
Не будь он таким старым и больным, я бы с удовольствием хорошенько хватил его по спине.
– Улик, – рассмеявшись, ответил я.
– Улик?! Каких еще улик? Ведь вы…
– Не валяйте дурака, – перебил я его. – Зачем ей было его убивать, сами подумайте?
– Затем, что она французская шлюха! – опять завопил он. – Затем, что она…
В дверях появилось испуганное лицо секретаря.
– Пошел вон! – гаркнул старик, и лицо секретаря пропало.
– Она ревнивая? – поспешил спросить я, воспользовавшись тем, что он на мгновение затих. – Кстати, вы напрасно так громко кричите, я, конечно, глуховат, но последнее время принимаю сухие дрожжи и стал слышать значительно лучше.
Старик согнул под одеялом ноги в коленях, положил на них сжатые в кулак руки и выставил на меня свою квадратную челюсть.
– Я стар и болен, – с расстановкой произнес он, – но меня очень подмывает встать и выставить вас отсюда коленом под зад.
Я пропустил его слова мимо ушей и повторил:
– Она ревнивая?
– Ревнивая, – сказал он уже спокойнее. – А также властная, избалованная, недоверчивая, жадная, мелочная, бессовестная, вероломная, себялюбивая, короче – дрянь, ничтожная дрянь.
– А основания для ревности у нее были?
– Хочется верить, что были, – съязвил он. – Я бы очень расстроился, если бы узнал, что мой сын ей ни разу не изменил. Хотя, очень может быть, так оно и было. С него станется.
– И все же вы не можете назвать мне причину, из-за которой она могла убить его?
– Не могу назвать причину?! – Он опять завопил: – Я же вам говорю…
– Все, что вы говорите, несерьезно.
Старик откинул одеяло и стал вылезать из постели. Затем передумал, поднял покрасневшее от бешенства лицо и заорал:
– Стэнли!
Дверь приоткрылась, и в щелку заглянул