Черный Феникс Чернобыля. В. А. Ткаченко-Гильдебрандт
Рюриковичей. В нем не было и капли высокомерия, он с каждым говорил, как с равным, но каждый ощущал в нем нечто такое, что совершенно исключало запанибратское с ним общение. Возможно, причиной здесь было то, что он очень мягко вел разговор, сразу поднимая его на философский уровень, находя в любой заурядности что-то интересное, из-за чего собеседник невольно проникался к нему уважением.
Внутренним достоинством Василия Аксенова был, конечно, его писательский талант. Как профессионал, я могу свидетельствовать, что он был прозаиком от Бога, обладающим тем, чему не научат ни в каких литинститутах, – способностью придумать такое сочетание слов, при прочтении которого в душе возникает нечто далеко выходящее за рамки смысла этих слов – что-то родное, когда-то близкое, а теперь ушедшее. Это некая магия, и дар такой магии дается единицам, которые и есть настоящие писатели. На мой взгляд, аксеновский магизм сильнее всего ощущается в небольшой повести «В поисках жанра». Литературоведы как-то не обратили на нее внимания, а это подлинный шедевр.
Не могут литературоведы разгадать и тот парадокс, относящийся к Аксенову, что все свое настоящее он написал в советскую эпоху, когда кругом царила марксистско-ленинская ложь, и ничего настоящего, вроде бы, не могло быть опубликовано. Уехав в Америку и освободившись от партийной цензуры, Аксенов ничего талантливого уже не написал. Что с ним там произошло – это с его аналитическим умом лучше всего объяснил бы он сам, но теперь об этом его уже не спросишь» (цит. по источнику: http://www.bfrz.ru/?mod=static&id=775).
Согласимся, что это свидетельство выдающегося философа Виктора Тростникова о своих коллегах, точках притяжения по «МетрОпольской тройке» – двух русских корифеях, в ком текла и древняя еврейская кровь – стоит сотен страниц их биографий. И еще: Тростников верно отмечает, что литература и искусство развиваются там, где на них оказывается давление государством ли, или внешними обстоятельствами. Русские литература и искусство проросли через железобетон развитого социализма и, к сожалению, стали мельчать и увядать, когда властное давление на них прекратилось. Вся «МетрОпольская тройка», всемерно познавшая «прелесть» гонений заката коммунистического времени, была сплетена из парадоксов – Высоцкий как поэт и бард, Аксенов как прозаик, а Тростников как философ. Как только сила государственного давления на них стала ослабевать, то и Аксенов с Тростниковым утратили парадоксальность своего творчества. Один, Аксенов, оставался классиком из прежнего времени, другой, Тростников, превратился в добротного богослова и преподавателя, не повторив, к сожалению, больше свежесть экзистенциального мировосприятия своих «Мыслей перед рассветом», в которых он описал возникновение Левиафана в ренессансных науке и мировоззрении, породившего формации современных типов государственности, тогда как Высоцкий и Аксенов противостояли этому на эстетическом уровне, зачастую не осознавая, с чем они борются. Ведь даже название «МетрОполь», разве не связано оно с главным градом Левиафана? Отсюда становится ясно,