Барон с партийным билетом. Илья Владимирович Рясной
что-то дают, только когда они уже помогли.
– Ты вредный, – обиделся гоблин. – Как все люди.
– Узнавай, Дубняк. И как другу отдам тебе ножик…
Вечер овладел этим миром. Темный, безлунный. Полный шорохов и черных теней.
Я оторвался от окна и собрался ложиться спать. В дверь постучали каким-то фигурным стуком.
– Да заходите уже! – крикнул я.
На пороге возник мой синий друг.
– Давай нож, друг, – протянул он лапку.
– Давай имя, друг, – ответил я.
– Это Вейсман. Ему Жмык помог замок вскрыть. Сами вы, аристо, такие беспомощные.
Я протянул нож. Синий честно его заработал. Я ему верил – обычно гоблины не врут, и нужна очень веская причина для того, чтобы они исказили истину.
Лев Вейсман – это прихвостень виконта. И что, Оболенский его послал шарить по моей каморке? Или это его личная инициатива? Что он вообще искал? Да все очень просто. Это ведь Лева нападал на меня в том переулке. И это ему я так хорошо наподдал, что он потом неделю ходил и тихо кривился, боясь показать свою боль, чтобы на выдать себя.
Ну что же, Лев, посмотрим завтра, какой из тебя король зверей…
Глава 9
Кабинет практической алхимии располагался на самой верхушке самой далекой башни. По принципу – если взорвется или обрушится, много народу не зашибет.
Ученики не слишком любили бывать в этом закутке. Тут всегда пахло химикатами, иногда так, что забивало нос, появлялась резь в глазах. Кроме того, тут правили делами учитель-алхимик и его ассистент, которые снискали славу человека и орка с самым гнусным и капризным характером во всей Филармонии.
Единственным, кого алхимики могли переносить, был Лева Вейсман. Во-первых, он один из немногих, кто испытывал жгучий интерес к этому предмету. Во-вторых, торговому дому Вейсманов принадлежало немало алхимических предприятий и лабораторий. Школьные алхимики это знали, имели с торговым домом какие-то дела и перед самим Левой даже заискивали, называя его мудрым господином. Особенно это забавно смотрелось на фоне того, как гоблин-учитель чихвостил какого-то ненароком подвернувшегося под горячую руку бедолагу-студента:
– Криворукий выползень! Ошибка природы и человечества! Как может существо с головой не отличить тритий натрия от натрия с тритием! Господи, почему мне не дано права убивать дураков!
В алхимической башне я и затаился – в уютной нише рядом с винтовой лестницей.
Скучать там не приходилось. Один за другим по лестнице скатывались ученики. Кто-то матерился. Кто-то плакал. Кто-то еле плелся.
– Больше ни ногой, – ворчал хлипкий паренек. – Я сбегу из этого ада!
Вот это контраст! Лева Вейсман спускался по лестнице чинно. Напевал под нос модный шлягер:
«Весь покрытый зеленью,
Абсолютно весь,
Остров невезения в океане есть.
Там живут несчастные орки дикари.
На морды все ужасные, добрые внутри».
Будет тебе сейчас Остров невезения. Я резко шагнул к нему.
От неожиданности он даже «мяу» сказать не успел, а уже был в присмотренном