Барон с партийным билетом. Илья Владимирович Рясной
схватки принято начинать в круглое время. Вот и сейчас было без двух минут шесть.
Булгарин, воспользовавшись заминкой, взметнул руки вверх и пошел под ободряющее улюлюканье зрителей вдоль трибун.
Когда поравнялся с виконтом, тот сделал театральный жест, потянулся к нему, порывисто обнял и крикнул на публику:
– Я верю в тебя, мой добрый вассал!
Раздраженный секундант прикрикнул на него:
– Отойти от дуэлянта!
Виконт тут же отпрянул с извиняющимся видом:
– Не могу сдержать чувств!
Он не только чувств не мог сдержать, но и шаловливых пальцев. Я заметил, что во время этих трогательных обнимашек виконт сунул бойцу что-то в карман. Никто не заметил, кроме меня, имевшего значительный опыт общения с карманниками. И что делать? Поднять шум? Почему-то у меня была уверенность, что не стоит – это все мое пресловутое шестое чувство, которое редко подводило.
– Начали, – махнул рукой секундант.
Господи, много я видел довольных и тупых морд, но Булгарин мог претендовать на звание чемпиона чемпионов. Галантно поклонился дамам. Победно поднял руку со шпагой вверх. Что-то прокричал типа «Виктория! Победа!»
Так бы он и гулял, распушив хвост, если бы я его не окликнул:
– Ну хватит, красоваться, павлин. Может, займемся делом!
Булгарин посмотрел на меня, как на назойливую букашку. А потом, подумав немного, нахмурил лоб и с яростным ревом кинулся в атаку.
Тут произошло нечто такое, чего я совсем не ждал. Партбилет на груди запульсировал, от него пошло уже знакомое, напитанное силой тепло.
Наверное, Булгарин действительно был хорошим фехтовальщиком. Быстрым, ловким. Но сейчас он двигался для меня замедленно. В кино я видел такой трюк – все происходит очень неторопливо. Называется замедленная съемка.
Его рубящий, со всего размаха, удар я спокойно отвел в сторону. Колющий удар последовал мне в живот. Я просто отступил в сторону.
Новый выпад противника – и снова мимо.
Булгарин наскакивал на меня с возрастающей энергией и яростью. Графини и баронессы восторженно визжали что-то ободряющее, типа «прирежь худородного». Они видели, что я только обороняюсь. И совсем немного остаётся до того момента, как шпага вопьется в мое тело. Все считали, что мне просто пока везет. И надеялись, что везение скоро закончится.
Ладно, надоел этот пошлый балаган. Пора заканчивать.
Крутанулась моя шашка казацкая, запела в руке. Ох, люблю я рубку!
Хотел полоснуть противника по руке, пустить кровь и выбить оружие. Но лезвие шашки вдруг замедлилось, пошло в сторону. Мимо!
Я отскочил назад. Нанес еще один стремительный удар. И снова лезвие не коснулось Булгарина, хотя препятствий к этому не было.
Артефакт, черт его дери! Его и закинул в карман Булгарина виконт. Шельма и есть шельма. Хотя кто ждал чего-то другого? Видимо, Оболенский вспомнил, как ловко я в переулке крошил его псин, и подстраховался.
Интересно, на сколько этого артефакта хватит?
Новая