Барон с партийным билетом. Илья Владимирович Рясной
стены. Пока мы живы, все можно поправить.
– Ты прав. Я не должна… И даже уйти не могу из Филармонии. Его семья влиятельна и отыграется на сестрах.
Все же очередная волна негодования накрыла меня с головой. Какой у нас девиз? Принимай мир как есть. А вторая честь? Делай все, чтобы его изменить.
– Ну, сейчас кто-то мне ответит! – прохрипел я в ярости.
Она испуганно посмотрела на меня и даже отшатнулась. Мы с ней были всегда самые забитые, делились обидами друг с другом, стенали, жалуясь на пропащую жизнь. И ничего не делали. Все, время стенать прошло. Пришло время бить горшки. И морды.
– Жди меня здесь. И знай – все будет просто отлично. Тебе понравится…
Благородное общество собралось около беседки у каменного пруда, в котором плавал лебедь, опасливо озирающийся на компанию – знал, что ему могут кинуть кусок хлеба, а могут ради потехи бросить в него камень. Видимо, место было застолблено влиятельными аристократами, которых здесь называли аристо – другие даже не приближались.
Прям, светский раут. Как в шестнадцатом году, когда мы на эксе – для непонятливых, это экспроприация с целью пополнения партийной кассы – накрыли дворянское собрание. Там у всех был такой же надменный вид.
Хотя над манерами им еще стоит поработать. Ну что это за мужское грубое ржание? Или писклявый женский хохот? Обсуждали, понятное дело, Талассу и ее любовные приключения. Сыпались скабрезные советы, предложения, как ее дальше изводить. Она была сейчас главной целью травли. Как, впрочем, и я.
Я подошел к ним, мрачно уставился на виконта. Тот снизошел до того, чтобы обратить внимание на меня и взметнул удивленно бровь:
– Вы пришли посмешить наше общество? – осведомился он.
Парочка парней из его прихлебателей, а также девчонки – графиня Краснорыбицкая, виконтесса Белорыбицкая, баронесса Чернорыбицкая и маркиза Овцеводова, дружно засмеялись. Ну, чисто белогвардейцы.
– Над кем смеетесь? – спросил я сакраментальное, но неизвестное в этом мире изречение классика. – Над собой смеетесь.
– Что? – надменно посмотрел на меня виконт. Потом расплылся в улыбке, сморщил картинно носик, зажал пальцами ноздри, и громко осведомился: – Мне кажется, или на самом деле псиной завоняло?
– Это ты с утра умыться забыл, – улыбнулся я.
Сперва виконт не понял, что я сказал. Задумался. Потом начал краснеть. Лев Вейсман, один из его свиты, хихикнул радостно, но тут же проглотил смешок, заработав убийственный взгляд предводителя.
– Ты… Ты… – задохнулся от возмущения виконт, шумно сглотнул и, наконец, вернул способность говорить. – Хочешь поползать у меня в ногах? Тебя. Всю семью… Каждый из вас ответит за эти твои слова.
– Да хоть сейчас отвечу. И ты ответишь.
А ответить ему было за что. Это ведь он маячил на стене. И его балбесы, нацепив маски из… как это здесь называется… капроновых чулок, напали на меня.
Я подошел, взял виконта за грудки, притянул так, что мое лицо приблизилось к его морде. И сообщил:
– Будешь