Непредвиденные обстоятельства. Полина Охалова
высокой грудью, и светловолосая Сашенька, которая единственная из отряда была замужем, хотя выглядела совсем молодо. Ксения сунулась было с расспросами, как они попали в филфаковский стройотряд, но Лена весьма грубо отрезала: «Отвали!», а Сашенька только загадочно улыбнулась. Работали Лена и Сашенька неохотно, но с элитниками не водились и удалялись куда-то по вечерам тихо и таинственно. Остальные семь девочек были самыми обыкновенными – ни рыба, ни мясо, исключая разве что пламенную комсомолку Поволяеву, которая до филфака отработала три года маляром, очень своим рабочим прошлым гордилась и любила по вечерам рассказывать, как ударно трудилась их малярная бригада под ее энергичным руководством. Поволяева своими малярными историями и громогласными возмущениями устройством стройотрядовской жизни доставала не меньше, чем предательский звон стаканов на бардаках (несмотря на строжайший «сухой закон», о котором в первый день долго вещал командир Женя Мигунов).
Ксению мучила отчаянная тоска и неприкаянность, особенно вечерами, тем более что лето стояло роскошное: ночи были какие-то южные, бархатные, томные, звезды густо усеивали небосвод, а луна светила так отчаянно, что ночью можно было прогуливаться по лесной дороге.
В конце второй недели Ксения все-таки решилась и спросила Сашеньку, куда они вечерами ходят и нельзя ли и ей пойти с ними. Сашенька переглянулась с Леной и сказала: «А что, пойдем». «Я тоже с Вами, – увязалась за ними еще одна девочка из их комнаты. Отличительной чертой этой Сони была какая-то почти патологическая молчаливость. Кажется, за две недели она произнесла не больше десятка слов.
Оказалось, что Лена с Сашей проводят вечера на соседнем хуторе, где разместился стройотряд философского факультета. Никаких комиссаров и командиров там не водилось, это была скорее строительная бригада из пятнадцати крепких мужиков-старшекурсников, которые приехали заколотить деньгу. Руководил шарашкой аспирант Костя, весь почти до глаз заросший буйной черной бородой. Про сухой закон тут тоже не вспоминали.
Философы достали из рюкзака бутылки с вином и водкой и вошли в дом вместе с Леной и Сашей. Ксения рванулась было за ними, но бритый наголо парень с кривоватой улыбкой закрыл дверь прямо перед ее носом со словами: «Дети остаются на улице! Сидите там тихо, как мышки, или в куклы поиграйте!» Ксения опустилась на лавку перед домом и чуть не разревелась. Соня сидела рядом действительно тихо, как мышка, а может, и еще тише. Идти по незнакомой лесной дороге назад, в темноте они не решились. Значит, надо просто сидеть и тупо ждать, когда закончится этот «философский бардак», и взрослые тети поведут их домой.
Но тут на скамейку рядом с ними приземлился аспирант Костя и сказал: «Эх, какая благодатная ночь, девы мои! Будем потом вспоминать и жалеть, что провели ее так бездарно и бесплодно». Он повздыхал, почесал в своей беспробудной бороде и сказал: «Эх, девы, девы, вы еще своей власти не знаете. Женщина – она ведь, как тесто. Тебе кажется,