Под кожей. Мария Летова
фундамент – это мы с тобой, это Сабина. Мы сможем… построить этот дом еще раз. Если захотим. Не знаю, нужно ли описывать альтернативный вариант…
– Я люблю тебя слушать, Балашов, – говорю я ему. – Продолжай.
Коктейль отсыпал моим мозгам приятной легкости, и я чувствую себя непозволительно легкомысленной. Сейчас, когда стою на гребаном распутье…
Он комментирует мою издевку долгим выдохом.
Откидывается на спинку стула, выполняя мою просьбу:
– Альтернативный вариант мне озвучивать не хочется. Он… мне не нравится. Я не хочу, чтобы так было. Я прошу тебя дать нам шанс…
Коктейлем я проталкиваю вставший в горле ком. Я чувствую себя так, будто внутри меня настоящий кол. Подбородок охватывает дрожь, а на глаза набегают слезы. Я смаргиваю их, прячу. Балашов терзает меня своим напряженным взглядом.
Посмотрев ему в глаза, я хрипло спрашиваю:
– Ты меня любишь?
Зажав пальцами переносицу, он бормочет:
– Этот вопрос детский, тебе не кажется?
– Значит, я ребенок!
– Ты не ребенок. Ты… – он делает паузу, сопровождая ее очередным глубоким вдохом.
– Ты взрослая умная женщина.
– Просто ответь на вопрос, – требую я с дрожью в голосе.
– Если любовь – это взаимное уважение, поддержка и одни цели на двоих, то да, я тебя люблю. Я знаю, что поступил как ублюдок, – говорит он с раздражением. – Я хотел спустить пар. Это не оправдание. Ничто меня не оправдывает, но… – Балашов стучит пальцами по столу. – Я уяснил, что… действительно для меня важно…
– И что же это?
– Семья.
Глава 7
В салоне его машины тепло и тихо, когда он везет меня домой, и эта обстановка угрожает поглотить меня целиком.
Глядя на то, как дождь заливает лобовое стекло, я растворяюсь. Это предательство самой себя – чувствовать удовольствие от подобных знакомых вещей: салон машины, расслабленная тишина. Он и я.
Знакомо, комфортно, потрясающе.
Сжав руки в кулаки, я бросаю взгляд на его ладони. Они лежат на руле, и на безымянном пальце правой руки поблескивает обручальное кольцо. Факт, который я демонстративно игнорирую при каждой нашей встрече.
Я смотрю на его профиль, залитый желтым светом уличных фонарей. Точеная линия челюсти, прямой нос, четко очерченные губы…
Смотрю на телефон, который Балашов не прячет, а демонстративно повесил на панель.
Собирая капотом дождевые капли, Вадим въезжает во двор моего нового дома. Когда он тормозит у подъезда, нега, в которой последние пятнадцать минут я так боялась увязнуть, слетает вся без остатка. На ее место приходит дрожь где-то под коленями и холодок в груди.
Это страх?
Наверное.
Ведь мне страшно. Так чертовски, твою мать!
Отстегнув ремень, я даю понять, что вечер окончен.
Вадим не спорит, просто наблюдает за моими руками. За моими движениями.
Я отбрасываю ремень в сторону и падаю спиной на сиденье. Закрываю глаза, делаю вдох, чтобы притормозить расползающийся