.
А во всех историях, что я слышала о плясунах, говорится, что закатными плясунами становятся после укуса.
– Бред собачий! – Я закатал рукав, обнажая все еще кровоточащие следы от укусов на предплечье. – Когти и зубы закатного плясуна могут прикончить вампира так же быстро, как и серебро. На мне же останется шрам до конца моих дней. Но их проклятие передается от родителей к детям.
– Феба сказала, это называется Время Оскверненной Крови. Не знаешь, что это значит?
– Понятия не имею. Но если отбросить всю скверну, порчу и прочую чушь, путь отсюда в Высокогорье – это семь оттенков дикой жестокости. И закатные плясуны, между прочим, ненавидят угодников-среброносцев. Я пойду за тобой до конца, Диор. Ты это знаешь. Но если ты хоть немного хочешь, чтобы я избежал жестокой смерти от рук долбаных закатных плясунов, может, нам стоит обойти горы, полные кровожадных язычников, которые ненавидят меня до глубины души?
– Ну Фебу хотя бы мы с собой возьмем?
Я приподнял бровь, заметив изменение ее тона.
– Она произвела впечатление, да?
Диор пожала плечами, и этот жест был полон невинности.
– Пусть она будет на нашей стороне, чем на нашем пути.
– Она слишком стара для тебя.
Диор покраснела, взъерошив волосы и прикрыв ими глаза.
– Проверить не помешает. А что она вообще имела в виду? Когда сказала, что за танцы ей приходится платить?
– Ну ты же видела. Ее когти. Уши. Тень. Чем больше плясунья оборачивается зверем, тем больше след, который зверь на ней оставляет. В конце концов они полностью теряются в нем. Навеки остаются запертыми в шкуре животных.
– Откуда ты все это знаешь, если закатные плясуны редко встречаются? Сам же говорил, что никогда их не видел.
– А помнишь, я предлагал тебе попробовать почитать? Солдат вооружается в кузнице, мадемуазель Лашанс. А императрица – в библиотеке.
Диор закатила глаза.
– Правильная книга стоит сотни клинков.
– Отлично сказано, моя юная ученица.
Я искоса взглянул на нее. Упряма. Импульсивна. Чересчур мягкосердечна, черт возьми, для ее же блага.
– Кстати о советах, к которым ты не прислушиваешься… Я не мог не заметить, что сегодня ты рисковала своей тощей задницей, выскочив на лед, хотя я просил тебя не делать этого.
– У тебя очень хорошее зрение для человека твоего возраста.
– Я серьезно, Диор. Я понимаю, тебе хочется проявить себя, но ты…
– Габи, я не боюсь этих ублюдков. – Она повернулась, чтобы встретиться со мной взглядом, в котором горел огонь. – И я не наивное дитя с пальцем во рту, обделавшее себе штанишки. За семнадцать лет, проведенных в этой дыре под названием мир, я научилась о себе заботиться.
– Как семнадцать? Я думал, тебе шестнадцать…
– Пять недель назад у меня был день святого.
– Какого черта ты мне не сказала?
– В то время я сидела внутри лошади.
– А-а. Ну что ж. – Я пожал плечами. – С днем святого, мадемуазель