Хранитель долины Сидэ. Ника Лемад
сделала над собой усилие, чтобы продолжить:
– Почему мама была там?
Таната мигом обросла колючками.
– Не знаю.
– Но ты…
– Тяни! – прикрикнула бабушка; клюкой махнула как отсекла все лишнее, что не хотела слышать. – Быстрее, пока соседи не попросыпались!
Тай стало еще обиднее не получить ни слова похвалы за то, что переживала, бежала помогать, даже ножи с собой взяла, собираясь спасать бабушку.
– Ну и не пойду больше, сама справляйся, – пробурчала неразборчиво, пытаясь не захлюпать носом.
– Что сказала?
– Ничего.
Тай подхватила плащ. Поволокла. Тяжело. Бабушка шла уже не рядом, а впереди, выглядывала людей.
В деревне протащить человека по улице так, чтобы никто не увидел, будет сложно. Невозможно. Обязательно кто-то выйдет позевать или собаку покормить, чтобы не тявкала. И увидит ее. Мелу. Чужая она или не очень, но Тай не хотела, чтобы о маме потом шептались, придумывая всякое разное.
– Ба. – Остановилась. Плечи болели сильно, покрутила руками. Ноги устали. – Давай я сбегаю домой, платье маме принесу. Петухи уже кричат, а соседи в окна глазеть станут. Скажем, что купаться пошла и плохо ей стало.
Когда Таната, наконец, согласилась, Тай пробежала в деревню. Мимо соседских домов кралась даже не шаркая. В своем же чуть не споткнулась о ноги Йены, сидевшей у стены. Она закуталась в покрывало и, скорее всего, ночь провела на одном месте, ждала Тай с бабушкой. Посапывала, голова клонилась набок. Рядом с ней лежала кочерга, от вида которой Тай стало совестно. Хотелось поправить сползшую с плеч Йены простыню.
– Прости, – затаенно шепнула, обходя сестру. – Мы пришли. Не бойся больше.
Первым делом свою перепачканную ночную сорочку сменила на штаны и рубаху. Платье для мамы взяла одно из бабушкиных, самое широкое, чтобы легко надеть было, после чего сунула его под мышку и побежала обратно.
И хорошо, что принесла одежду, потому что чудной способ перемещения Мелы и широко открытые глаза, устремленные в никуда, деревенские без внимания не оставили. Первой высунулась из окна лохматая голова старшего брата Ирика, за ним выглянула его мать. Не поместившись среди них, отец семейства вышел из дома. Глянул на плащ, на Танату, на запыхавшегося, багрового от усилий ребенка, почесал подбородок, после чего потопал к соседу и застучал в дверь, требуя помочь.
Йена глаза открыла, едва шумная толпа ввалилась в дом. Подобрала ноги, вжалась в стену, сонно моргая. Таната показала ей скрыться с глаз, едва заметно махнув рукой в сторону их с Тай комнатушки. Тай оказалась рядом, потянула ее за руку, вынуждая встать.
– Идем, – показала, тоже глаз не спуская с бабушкиной спаленки, в которую занесли маму. – Пусть разойдутся все.
Йена вытянула шею, стараясь разглядеть, вокруг кого столпились люди.
– Мама там, – Тай потерла глаза. Воды бы, подумала, холодной. – Спать хочу.
Только остановившись, поняла, как же сильно устала, и как гудит спина. Со стоном плюхнулась на свою кровать, распрямила