Рассказ о тараканах и их божестве. Александр Рюх
кнопки не было в доступе. Разве у них вообще есть такой. Больше цифр не появлялось, а лифт продолжал двигаться вниз.
Сейчас он ощущал себя насекомым, зажатым в узком углу бюрократической коробки, похороненном под слоем бесконечных претензий и требований. С опасливо поджатыми конечностями он трясся и почти плакал. Халат путался под ногами, казался слишком большим. Бесконечно печальные глаза в расфокусе смотрели вниз.
Послышался скрежет. Он усиливался, учёный закрыл полупрозрачными руками уши, но это почти не спасало. Звук перерос в оглушительный свист, в тщетной попытке защититься человек пробовал кричать и совать пальцы в уши, но как будто помогал внешним средам проникнуть внутрь глубже. Внезапно звуковые колебания прекратились, продолжая давить на голову в диапазоне, который не может уловить человеческое ухо. Это вызывало чувства сначала тревожные, как когда боишься оглянуться после шороха в пустой комнате, потом приближающиеся к паническим. Как и подобает, страх маскировался в области иррационального. Внушал, что всё это в голове, это сон, кошмар. Точно не то на что стоит обращать внимание. Но трясло его по-настоящему.
Вспомнилось, что иной раз, получая керамический образец, научный сотрудник начинал ощущать братскую солидарность. Как будто он тоже был слеплен из серых порошков и пыли и только лишь для того, чтобы быть исследованным каким-нибудь разрушающим или просто неприятным методом. Как в кошмаре, где он на дне полусферической ступки мечется в агонии, пытаясь забраться в любую щель, спрятаться от огромного аппарата, намеревающегося раздавить.
Тело стало сползать вверх, прижимать к потолку металлической коробки, затем вжимать в него. Колени на пределе возможностей упирались в соседнюю стенку, чтобы оставить себе какое-то пространство.
Он вспомнил, как иногда чувствовал вину, посылая на первичный дифрактометрический анализ образец, как будто ему могло быть больно. Но намного печальнее было посылать на что-нибудь типа мессбауэра или рамена, там лучи проходили насквозь керамику, а не отражались от поверхности. Радиоактивный изотоп излучает жёсткие лучи, они не останавливаются перед корявыми террасами поверхности. Легко проходя через кожу керамики, устремляются вглубь, до самых кристаллических решёток.
Со стен стало веять жаром, человек натянул на ладони рубашку, чтобы не обжечься. Трясти стало так, что учёный прикусил язык, чтобы зубы не выбили друг друга. Всё ощущалось, как в абсурдистском кошмаре. Кожа с лица максимально натянулась и переместилась к затылку, когда лифт начал притормаживать. Глаза закатились, хотелось их защитить, но тяжело было оторвать руки от стен лифта. Кости дрожали, сопротивляясь силе, стремившейся их сломать. Внезапно лифт остановился с тормозным путём в десять метров. Тело отклеилось от потолка, как старая жвачка, чудом приземлившись на раскоряченные ноги. Его истощенное аттракционами тело походило на богомолье.
Двери открылись и шатающегося лаборанта обдало паром от кипятка.