Сибирские нравы. Регина Антоновна Лазутина
от неё? – спросила Люда, выясняя его претензии.
– Это мой дом, я хочу, чтобы она ушла на свою квартиру, которая у неё есть, но она её сдает и деньгами со мной не делится, – говорил он с обидой в голосе.
Людмила поняла, как глубоко засосала его семейная передрязга, в которой трудно разобраться им самим, а тем более постороннему человеку.
– Да, я тебе сочувствую, но никаким законом ты её не заставишь уйти, раз так долго прожил с ней и она прописана там. Да и сын есть, тебе не стыдно перед ним с ней торговаться? – спросила Люда.
– А что сын? У него своя семья, а я тоже хочу другую семью завести, то есть женщину, а она мне не дает, – сказал он откровенно.
– Все с тобой понятно, – сказала Люда, уже давно перейдя на «ты».
Сколь много знает она подобных случаев, когда в преклонном возрасте начинаются тяжбы из-за квартиры. Как это утомительно и тяжело: ей стало скучно, и она сказала свое коронное выражение:
– Давай выпьем! – на что он с удовольствием отозвался.
Она пила с ним наравне и быстро захмелела, ведь с этим открытым, с простыми житейскими проблемами, мужчиной, она чувствовала себя в безопасности.
– А кем ты работал? – спросила она, чтобы переключить его от наболевшей семейной темы.
– Боцманом был, в море ходил, по полгода дома не бывал: деньги зарабатывал! А сейчас дома я не хозяин: никого не могу привести! – негодовал снова он.
– Честно сказать, мне тебя жалко. Ну Но ты должен бороться за свои пправ.
А что, жену разлюбил, что ли? – уже изрядно пьяненькая, спрашивала его Людмила.
– Да, мы давно с ней не живем, у неё другой мужик есть, – сказал он ревниво.
– Это твоё дальнее плаванье всплывает, нельзя жену так долго одну оставлять, – заключила Люда.
Но ей вдруг стало ясно, как он глубоко страдает, и она даже про свои недавние неприятности забыла, глядя на него. Он сидел на кровати рядом с ней и свитер свой теплый уже успел снять, так его согрел коньяк, да и в комнате было тепло. Из расстегнутого ворота рубахи выглядывала черная волосатая грудь, руки были большие, натруженные, но красивые.
Люда с запрятанной жалостью погладила его по руке, он тут же отозвался на ласку и протянул её руку к своим губам. Потом обнял её за плечи, привлек к себе, и их губы встретились. Она почувствовала этот характерный запах настоящего самца, от которого женщина слабеет, и как от дурмана затуманивается рассудок. Выпитая бутылка притупила их проблемы, а живая здоровая плоть требовала своего. Он повалил её на кровать, она не сопротивлялась. В полумраке общежитского экономного освещения – одной лампочки на потолке – она видела, как он быстро и четко раздевается. Проглядывала выправка военного человека, и тело, не утратившее накачанных крепких мышц, возбуждало жгучее желание.
Ровно в одиннадцать вечера он от неё ушел: не ждать же, когда придет вахтерша и попросит этого пожилого седого мужчину выйти из помещения, как в старые добрые времена выпроваживали молодых парней из девичьих комнат.
Не