Побег. Роман Корнеев
была очевидной и банальной. Быть избранным – не значит быть бессмертным. Но вот так, нелепо болтаться на грани жизни и смерти в рукотворно патовой ситуации без малейших следов выхода – об этом было неприятно даже подумать.
Но куда хуже обстояли дела, если вспомнить, зачем Чо Ин Сон это сделал, и каковы будут истинные масштабы минутной слабости контроллера Цепи. Кажется, артманы это называли «проблемой вагонетки», вот только выбор тут шёл не между жизнью и смертью отдельных личностей, безвинных или виноватых, больших или меньших числом, нет, в руках у того, кто управлял этой рукотворной звёздочкой, оказалась целая человеческая цивилизация. Пока он держит палец над злополучной кнопкой, покуда ярится завеса файервола – Барьер живёт, стоит же ему дать слабину, как само выживание человечества окажется под угрозой.
Тупик, космачий тупик, как любит повторять санжэнь.
Сколько уже это тянется? Шесть сезонов, почти три террианских года. Сколько из них суммарно они вдвоём уже тут проторчали? И не сосчитаешь. И главное зачем? Связи с застрявшим меж двух миров, неспособным безопасно двинуться ни туда, ни сюда бакеном всё одно не было. Любой сигнал, отправленный в его сторону или от него, по всем законам физики обязан был в процессе передачи оказаться безнадёжно запутанным с горизонтом событий, чья геометрия сама по себе создавала поверхность с максимальной плотностью энтропии, физически доступной для этой вселенной. Со дна этого бесконечно глубокого океана, заполненного бессмысленной мешаниной информации, успешно копившейся в нём с самого начала времён, достать её обратно было невозможно даже в теории, не стоило и пытаться.
Тогда зачем?
«Человек Цзинь Цзиюнь», как упорно его продолжал величать Илиа Фейи, наверняка ответил бы на подобный философский вопрос со всей присущей ему порой велеречивостью, пустившись в длинные рассуждения о стратагемах, мол, кто не сидит у реки, как прибитый, тот может упустить проплывающий мимо него труп его врага, а подобное уж точно никуда не годится.
Сама вопиющая омерзительность подобных рассуждений уже не укладывалась у разжалованного служенаблюдателя в голове. Всё-таки артманы – донельзя варварское племя. Агрессивное, неумное и страшно обидчивое. Зря они их спасли, сотый раз за корабельные сутки качал рострумом Илиа Фейи. Зря спасаем и до сих пор. Оставить бы их самих, пусть бы сами разбирались со своими проблемами.
Но нет, нельзя так думать, сколько бы не поддакивал треклятый санжэнь, подобные рассуждения противны самому духу летящего света, они попросту кощунственны. Тсауни как космическая раса были выпестованы в ключевой идее сверхценности всякой разумной жизни во Вселенной, и не нужно быть нуль-капитул тетрархом, чтобы насквозь пропитаться всеобъемлющей сапиентоцентричностью, нет, никак не они могли бросить артманов наедине с Железной Армадой, навеки покинув Пероснежие.
Слабо шевельнув дактилями, Илиа Фейи вывел на крупный масштаб проекции сеть тончайших извилистых линий, что полоскались на гравитационных волнах