Побег. Роман Корнеев
себе такую цель, справится с поисками, уж можете поверить.
Кто-то уж точно справился. Выследил сперва один такой мир, потом другой.
И решительно закатал их в переплавленный на фузионном пламени радиоактивный базальт.
Сам же иных следов ничуть не оставляя.
Кто бы это мог быть, столь страшный в своей холодной безжалостности?
Илиа Фейи помнил, как тянулись поиски.
Специфических следов выхлопа ходовых аннигиляционных реакторов, волновые паттерны гипотетических пузырей Алькубьерре, черенковские спектры пассивных либо активных проецирований в дип, нейтринные всплески суперсимметричных каналов распада, что угодно, что выдавало бы космического охотника, столько вольготно чувствующего себя на просторах Пероснежия, что даже беглый поиск забравшихся так далеко от дома разведчиков летящих быстро привёл их к обнаружению плачевных последствий этой чудовищной охоты. Но только лишь их.
Поиски долгое время ни к чему не приводили, поскольку охотник тот, было похоже, умел прятаться ничуть не хуже, чем исподтишка нападать.
И тогда Симах Нуари, командующий силами летящих в Пероснежии соорн-инфарх Сиерика, а также некогда учитель самого Илиа Фейи, сменил тактику. Он начал выслеживать не охотника, но новую жертву. И, к их счастью, быстро нашел.
Это были ирны.
Им повезло, они были скрытны. Они очень старались не проявлять активности, заселив в итоге лишь ничтожный звёздный островок на одном из дальних галактических рукавов Пероснежия, однако летящие их в итоге сумели выследить. Так началась эпоха Великой стройки, когда Тсауни помогли ирнам достроить их защитный Барьер, после чего начали пристально наблюдать за происходящим поблизости.
И однажды всё-таки преуспели в своих поисках.
Илиа Фейи помнил эту битву. Шесть Крыльев одновременно атаковали Железную армаду, выжигая всё на своём пути, свободные от своих сапиентоцентричных догм.
Не потому, что бились с врагом всего разумного. О, Симах Нуари сперва собирался обойтись попытками вразумить или по крайней мере напугать врага неодолимой мощью летящего света.
Но вернулся он из того неудачного посольства мрачнее обыкновения. В его корнеях, помнил бывший аколит соорн-инфарха Илиа Фейи, в тот день сверкала неодолимая ярость.
Это машины. Это были обыкновенные, неразумные, выпущенные неведомо когда, неведомо зачем и неведомо кем на волю обычные мёртвые машины.
Не с кем стало договариваться даже в теории.
Железная армада была не более договороспособна, чем падающий на головы террианским динозаврам астероид. Этого врага невозможно было отвадить уговорами, да и какой смысл спорить с кремнием и металлом. Зато его можно было попросту уничтожить.
Что и было проделано с тем хладнокровием и расчётливостью, на какие истинно способны летящие, покинувшие свой дом и потому истинно готовые выплеснуть всё накопившееся в душе одиночество на донельзя удобного врага.
Один