Трамвай отчаяния 2: Пассажир без возврата. Алексей Небоходов
наблюдал за процессом с лёгким прищуром, будто изучал новое явление. Симеон склонил голову, не глядя в сторону обречённой – ему был важен сам процесс, а не личность, на которой он проявился.
Камень под рукой Раймонда дрогнул.
Управляющая выгнулась назад, пальцы её сжались в судороге, а затем – с хрустом, едва уловимым, но пробирающим до костей – трещины раскрылись, и из её тела вырвался ослепительный свет. Он хлынул наружу, выбросив в воздух всполохи энергии, похожие на дым, но более плотные, извивающиеся, будто обретающие форму в момент освобождения.
Раздался странный, звонкий звук, похожий на треск раскалывающегося камня. В следующий миг тело женщины рассыпалось.
Она не рухнула, не упала, не закричала. Она просто превратилась в серый пепел, который осел на каменный пол под столом. Всё заняло секунды – никто не шелохнулся. В воздухе осталась едва уловимая дрожь, напоминание о том, что здесь только что было живое существо.
Раймонд медленно убрал руку с камня, провёл ладонью по пиджаку, не глядя на осевший пепел.
– Так будет с каждым, кто теряет осторожность, – негромко сказал он.
Слова его не были предупреждением – это была констатация факта.
Пепел, оставшийся от управляющей, медленно оседал на пол, растекаясь лёгкой, едва заметной дымкой. В воздухе ощущался слабый привкус гари, но он не был резким, скорее напоминал запах старой бумаги, сгоревшей в тишине, без потрескивания, без углей. В зале воцарилась такая тишина, что даже маятник часов на мгновение казался остановившимся.
Симеон не сразу заговорил. Он долго всматривался в то место, где только что стояла женщина, теперь ставшая лишь рассыпанными частицами. Его тонкие пальцы медленно сжали очки, словно он пытался раздавить собственные мысли. Лицо его оставалось бесстрастным, но в глубине глаз затаилась холодная, зловещая тень осознания.
– Мы больше не главные, – наконец произнёс он, его голос был ровным, но в нём звучала не столько усталость, сколько понимание.
Аурелиус, до этого молчавший, сидел неподвижно, словно статуя, но после этих слов едва заметно напрягся. Его губы сжались, взгляд стал ещё тяжелее, чем прежде. Он не любил признавать такие вещи вслух, но отрицать было уже невозможно.
– Кто—то другой принимает решения, – сказал он, медленно переводя взгляд на Раймонда.
Ему не требовалось уточнять, кто именно. Они все это понимали, но само осознание этого факта всё ещё не находило внутри них окончательного признания.
Раймонд молча кивнул. Он не выглядел ни раздражённым, ни напуганным, но в его жесте читалось что—то большее, чем согласие. Он осознавал масштаб происходящего, чувствовал, как власть уходит из их рук, утекает, словно песок, который невозможно удержать в раскрытых ладонях.
В этом зале, где когда—то выносились судьбоносные решения, теперь оставалось только одно – принять неизбежное. Контроль был утрачен.
Глава 8
В подземном зале старого комплекса свет струился мягко, призрачно, теряясь в тенях