Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг
они стали прекрасно ладить. Прежде Луи вообще не замечал младшую сестренку. Я подозреваю, что он был больше всех поражен ее неожиданным появлением на свет.
– Все, ты выиграла, – говорит он и снова хватает ее за маленький подбородок. Она звонко хохочет.
– Всем пассажирам просьба занять ваши места! – кричит кондуктор в плоской серой фуражке сквозь клубы пара. Пронзительный свисток поезда звучит три раза. Луиза прижимает ладошки к ушам и хмурится.
– Ты лучше иди, Луи, – говорю я, кивнув на дверь вагона. – А то опоздаешь.
Луиза крепко обнимает его за шею и хнычет.
– Mon frere, mon frere. Мой братик.
– La bise, Mademoiselle. Поцелуйчик, мадемуазель. – Он целует ее в щечки. Глазки дочки радостно блестят. Сердце радуется любви между моими детьми.
Луи встает в очередь пассажиров, не прощаясь. Игнорируя его бездумный поступок, я подкатываю к нему детскую коляску, привстаю на цыпочки и целую в обе щеки.
– Спасибо, что ты так хорошо относишься к Луизе.
– Люсиль помогла мне понять, что Луиза не виновата в смерти папá.
– Ты говорил об этом с Люсиль? – Он говорил на такую тему с нянькой? – Никто не виноват, что умер твой отец.
Он фыркает.
– Папá вернулся на работу, потому что ты хотела второго ребенка.
Мои щеки вспыхивают, потом снова холодеют, как происходит часто в эти дни.
– Луи, ты все неправильно понял. – Но что я могу сказать? Луиза родилась случайно, по ошибке, но она принесла нам столько радости, когда наша жизнь катилась под уклон.
Луи заходит в вагон, и кондуктор закрывает за ним дверь. Он шлепается на сиденье у окна и машет Луизе. Ее глаза затуманиваются, как грозовая туча, готовая пролить дождь. Она испускает такой ужасный вопль, что от нас пятятся соседи по перрону.
Поезд срывается с места, словно сердитый бык, и с ужасным грохотом удаляется от платформы.
Мой сын обвиняет меня в смерти мужа. Подливает масла в огонь. Добавляет к душевной ране оскорбление.
* * *
Наша служанка Шанталь заходит в мой салон с визитной карточкой на серебряном подносе. Она прошла долгий путь от борделя «Альгамбра». Когда она забеременела, хозяйка борделя прислала ее ко мне, потому что я обучаю полезному ремеслу девушек в ее положении и устраиваю служанками в хорошие дома. Когда бедняжка потеряла ребенка, я предложила ей работу.
Луч света, просачивающийся сквозь черный креп гардин, очерчивает обильную фигуру посетительницы.
Щурясь, я читаю надпись на визитной карточке.
– «Мадам Барб-Николь Клико». Ах, боже мой! – Я гляжу на свое черное платье, проверяя, достаточно ли оно черное, чтобы принять такую гостью.
В последний раз я видела «мать шампанского», когда устраивала сироту из Сен-Реми в ее особняк. После этого она брала всех, кого я рекомендовала, так велика была ее потребность в обученных работницах.
– Пожалуйста, передайте Ивонне, чтобы она приготовила хороший чай и пирожные, – говорю я Шанталь. – Самые лучшие, какие у нас есть. Вдова Клико сладкоежка.
Встаю