Нищепанк: трактат о несбывшейся мечте. Адам Соломонович Гаврилов
и не видит врагов, которых можно было бы бросить в пропасть, как Ницше мечтал о битве сверхчеловека с моралью прошлого. Нет здесь и повстанцев, что могли бы разорвать цепи, как хакеры Гибсона ломали коды корпораций. Вместо этого – рабочие Tesla, чьи руки собирают электромобили, пока их зарплаты тают на фоне инфляции. Вместо этого – фермеры, что смотрят на ветряки, качающие энергию не для их мечтаний, а для далёких офисов, где алгоритмы считают лайки. Технологии есть, их гул слышен повсюду, но они не работают на человека – они работают на себя, на поддержание иллюзии, что всё ещё идёт вперёд.
Возьмём робототехнику – символ прогресса, что должен был освободить человека от труда. Заратустра вспоминает BigDog, четвероногого "мула" от Boston Dynamics, чьи шаги гремели в роликах YouTube, обещая революцию на полях сражений. Он мог нести 180 килограммов, идти 32 километра – чудо техники, рождённое в лабораториях Гарварда и НАСА. Но что в итоге? Морская пехота США отвергла его: слишком шумный, слишком дорогой, слишком сложный в ремонте. Вместо него остался осёл – простой, дешёвый, надёжный. Технология была, но не для человека – она стала декорацией, экспонатом в музее несбывшегося, пока живые ишаки тащили грузы через пыльные тропы.
Или Tesla Bot – человекоподобный робот, что должен был, по словам Маска, "избавить нас от скучной работы". Заратустра видит его на презентациях: он машет руками, танцует под синтезаторы, вызывает аплодисменты. Но за кулисами – пустота: он не может поднять сумку, не умеет думать, не меняет жизнь. Это не слуга сверхчеловека, а кукла для шоу, симулякр полезности, чья ценность – в просмотрах, а не в деле. Технологии есть, они блестят, но они не работают на человека – они работают на зрелище, на поддержание мифа о прогрессе, что давно выдохся.
В киберпанке герои были повсюду: Кейс из "Нейроманта", взламывающий сети, Деккард из "Бегущего по лезвию", ищущий правду в глазах репликантов. Даже в их поражениях был вызов, в их тоске – величие. Нищепанк же – мир без героев. Здесь нет места подвигу, потому что нет врага, с которым можно сразиться. Алгоритмы, что правят жизнью, невидимы и безлики – их нельзя взломать, как в киберпанке, только лайкнуть или прокрутить. Роботы, что могли бы стать партнёрами, стоят в углу, как забытые игрушки. Люди, что собирают машины или смотрят на ветряки, не бунтуют – они просто живут, день за днём, в тени технологий, что не облегчают их ношу, а добавляют к ней усталость.
Заратустра видит человека с лопатой – не символ труда, а символ resignation, смирения. Этот человек не мечтает о Марсе, как Маска, не ищет смысл, как репликанты Дика. Он копает, потому что так надо, потому что ветряки не заменят его рук, а угольные ТЭС не согреют его дом без его пота. Технологии есть – они гудят, светятся, вращаются, – но они не для него. Они для элит за заборами, для тех, кто может позволить себе мечтать о "Метавселенной", пока он считает копейки на бензин. Это не антиутопия тирании, а антиутопия равнодушия, где герои невозможны, потому что нет ни битвы, ни надежды.
Мартин Хайдеггер говорил о технике как о