Под знаком OST. Книга 4. Елена Немых
вернуться на родину, во Францию?
– А ты за что сидишь?
Поль Анджи помолчал, вздохнул, а потом решился на рассказ:
– Освобождение моего Марселя в августе 1944-го я не пропустил, однако долететь с американцами до своего дома так и не смог. Был сбит советским самолетом, попал в Кольмарский котел, а позже вместе с немцами был захвачен частями Красной армии. Доставлен по этапу сначала в Ламсдорф, потом в Рыблаг! Моих документов и вовсе нет.
Кто-то закашлял громко рядом: к ним подошел старый зэк Костыльков. Разговор Мити и Поля привлек его внимание:
– Слушай, француз! Чего? У тебя документов нет? Могу помочь, сговорюсь с начальником Рыблага, достанут тебе чистые документы. Ну тех, кто уже отсидел, но умер. Из Рыблага выедешь по советским бумагам, а там и до Москвы доедешь к своим.
Митя улыбнулся, план по спасению Поля ему нравился:
– Точно, Анджи! А там в посольство обратишься! В Москве же есть французское посольство!
Костыльков продолжил:
– Лады? Только не бесплатно. Самогону достанешь или марафету? Да и махорку предпочту.
Поль удивленно посмотрел на Костылькова: он был скрюченный, весь в морщинах, на работу не ходил из-за чахотки, однако курил не останавливаясь. Митя покашлял:
– Скажи, а что действительно можно по чужим документам из Рыблага выехать? Я вот за подделку и укрывательство своего настоящего имени сижу вот 10 лет, без малейшей надежды освободиться.
– Слушай, парень! Ты сколько по чужим документам жил? До Берлина дошел! Тебя рассекретили, и вот! Ты уже анкету замарал так, что либо сидеть в Рыблаге и нос не высовывать на улицу, либо с новыми документами бежать совсем в Москву! Я вот живу здесь на полном довольствии, и мне отлично.
– А я подаю каждый год на амнистию! Вот, Иваныч!
Митя встал, Костыльков опять закурил. Поль Анджи пожал плечами, не все из того, о чем говорил старый заключенный, было ему понятно, а Костыльков пошел в барак. Стало совсем зябко, Поль посмотрел с интересом на Митю:
– Митя, ты вот мне рассказывал историю про то, как имя менял. Ты был кем?
– Повторяю, я был всю войну Павлом Левченко. Дошел до Берлина, орденов целая грудь, статьи в газетах. Военный билет на новое имя делала мне Растопчина Зоя: старшая сестра моей невесты, Муси! Она врачом была в военном госпитале, и нашла документы убитого солдата… Вот. Так я и стал Левченко. Это вот у этого (разводит руками) Дмитрия Андреева, ничего такого нет! Я уходил в 1941-м в народное ополчение рядовым Андреевым, потом, когда попал в немецкий плен и бежал, потерял документы. Ну, и в госпитале, на меня майор Жлудов в НКВД настучал… Он меня еще по старой фамилии принимал в части, в которую я вышел после немцев. В общем, вычислил меня, так как я с ним в один госпиталь попал к Растопчиной Зое… (через паузу) Короче, сложная эта история, имя менять все равно что судьбу.
Поль достал из-за пазухи еще один газетный лист, послюнявил, досыпал в газету махорку из кармана, скрутил две самокрутки, дал Мите одну папиросу